Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я!

Вадим по нескольку раз на день открывал машину, садился, заводил, дергал ручки, включал-выключал фары.

Через пару дней привез в Кратово на мопеде бледную от напряжения Лену, которая так и не привыкла к «этой тарахтелке». Посадил ее на пассажирское место «Москвича» и, дрожа от страха, поехал к воротам. Слава богу, это было по прямой.

Доехав до ворот, Вадим стал сдавать задним ходом. О том, чтобы выехать на тихонькую дачную улочку, там развернуться и заехать обратно по-человечески, не могло быть и речи. Вадим боялся машины до судорог.

Когда «Москвич» наконец оказался в первоначальном положении, мокрый от пота Вадим с гордостью взглянул на Лену. Она смотрела на него, как на героя, Геракла, бога-олимпийца. Такое мог сделать только он, ее любимый Вадик. Какого черта она обещала маме не выходить замуж до осени?!

Как-то раз Вадим остался ночевать в Малаховке. Было это уже в конце лета, когда к его чуть ли не постоянному присутствию на даче Баковых попривыкли и, можно сказать, с фактом этим смирились. Все, но не Ленина бабушка.

Завоевать симпатии этой женщины считалось практически невозможным. Во всяком случае, Наталии Васильевне так и не удалось за двадцать лет жизни со свекровью.

Елизавета Имануиловна (именно так – через «и» и с одним «м»), родившаяся в глухом татарском селе, была домашним ханом Батыем. Каким образом получила она такое нетатарское отчество, для всей семьи оставалось загадкой и темой беззлобных шуток. Разумеется, в отсутствие их объекта.

Ее муж – Ленин дедушка Илья Иосифович был родом из Варшавы. Закончил гимназию, выучил 12 языков и всю жизнь проработал газетным переводчиком. Конечно, пописывал и сам, но больше любил переводить и делать обзоры зарубежных публикаций.

В 1937 году что-то не то он перевел или что-то не так «обозрел», но донос на него написали. Почему его не посадили, так и осталось непонятным. Без работы, конечно, он остался.

Старые друзья и знакомые, завидев его на Арбате, где с середины 20-х Баковы жили в коммуналке над «Зоомагазином», быстро переходили на другую сторону улицы. Но нашлись добрые люди, и до самой войны, когда он ушел добровольцем на фронт, давали ему возможность подрабатывать «негром». То есть он переводил, писал, а они публиковали под своим именем. Гонорар же отдавали Илье Иосифовичу, давая тем самым возможность кормить семью.

На фронт ушли и старший сын Елизаветы Имануиловны, и муж. Слава богу, Илью Иосифовича, из-за слабого зрения, на передовую не отправили, а определили служить фронтовым корреспондентом «Красной звезды».

Но еще до этого, в июле 41-го, случилось событие, навсегда изменившее характер бабы Лизы, как, естественно, звала Елизавету Имануиловну Лена. С младшим сыном, годовалым Эдичкой, отдыхала она с начала лета у родственников мужа в Белоруссии. Фашисты пришли так быстро, что эвакуироваться не успели. Село, где гостевала Елизавета Имануиловна, заняли румынские войска. Стали сгонять евреев к сараю. Елизавета Имануиловна попробовала запротестовать. Румынский офицер, пьяный и мучающийся от головной боли и жары, схватил Эдичку за ноги и с размаху ударил его головой о дерево. Что было дальше, Елизавета Имануиловна не помнила. Рассказали ей, что офицер, увидев размозженную голову ребенка, моментально протрезвел, приказ сгонять евреев отменил и дал им час разбежаться из деревни.

Сама же Елизавета Имануиловна пришла в себя неделю спустя.

Вспоминать эту историю в семье было нельзя. Лена услышала ее от мамы, когда спросила, почему на 9 Мая бабе Лизе приходит столько поздравительных открыток со всех концов Союза, а иногда, если доходили, то и из Израиля, Австралии и США.

В любом случае, Елизавета Имануиловна командовала домом сурово, невестку не приняла. На Вадима теперь смотрела как на явление временное и неприятное.

Однако все изменилось именно в тот раз, когда Вадим остался ночевать.

По привычке он проснулся ни свет ни заря, когда все еще спали, тихо спустился вниз на кухню сварить себе кофе.

Выпил кофе, выкурил сигарету, а чем заняться дальше – не знает. И тут – нашлось. На плите стояла кастрюля с нечищеной картошкой. Явно заготовленная работа на утро. От нечего делать Вадим всю картошку перечистил.

Зайдя на кухню, Елизавета Имануиловна увидела, что картошка-то – вся чищенная. Она стала изумленно озираться по сторонам. Но ни Наталия Васильевна, ни еще спящая Лена подозрений не вызвали. Поняв, что, кроме Вадима, этого сделать никто не мог – ни ее муж, ни сын даже не рассматривались в качестве потенциальных картофелечистилыциков, Елизавета Имануиловна решила все-таки уточнить.