Роальд Даль - Остановка в пустыне

— Бензин готов, — сказал жуткий араб, возникнув в окне. — Теперь я проверю воду и масло.

Я бы предпочёл, чтобы он держал руки подальше от «лагонды», но, не рискуя вступать в пререкания, промолчал. Тяжело ступая, он приблизился к капоту и своей походкой напомнил мне пьяного гитлеровского штурмовика, чеканящего гусиный шаг в очень медленном темпе.

Tabes dorsalis, как Бог свят!

Есть ещё только одна болезнь, которая вызывает такую странную походку, когда страдающие ею высоко задирают ступни, — это хроническое бери-бери. Видимо, у него ещё и это. Я отрезал второй кусок арбуза и на минуту сосредоточил внимание на том, чтобы очистить его от семечек. Когда я снова посмотрел на ветровое стекло, то увидел, что араб поднял капот на высоту правой руки и склонился над мотором. Его голова и плечи мне были не видны, впрочем, и руки тоже. Что он там делает, чёрт побери? Ведь масло заливают с другой стороны. Я постучал по ветровому стеклу. Казалось, он не услышал.

— Эй, уходи оттуда! — крикнул я, высунув голову из машины.

Он медленно выпрямился, вынул правую руку из внутренности мотора, и я увидел, что в пальцах у него зажато что-то длинное, чёрное, скрученное и очень тонкое.

Боже милостивый, подумал я, он нашёл там змею!

Араб подошёл к окну и, ухмыляясь, протянул мне предмет, который держал в руке. Присмотревшись, я понял, что это вовсе не змея, а приводной ремень моей «лагонды»! Я сидел и тупо смотрел на порванный приводной ремень; меня охватила паника при мысли о тех ужасных осложнениях, которые могут меня ждать из-за того, что я внезапно застрял в незнакомом месте, да ещё рядом с этим отвратительным человеком.

— Вы видите, он висел на ниточке, — сказал араб. — Хорошо, что я заметил.

Я взял у него приводной ремень и внимательно его осмотрел.

— Ты его подрезал! — крикнул я.

— Подрезал? — спокойно переспросил он. — Для чего мне его резать?

Честно говоря, я был не в состоянии определить, подрезал он его или нет. Если да, то ему пришлось позаботиться ещё и о том, чтобы обработать повреждённые концы каким-нибудь инструментом, дабы создать видимость естественного обрыва. Но при всём том я полагал, что он всё-таки подрезал приводной ремень, и если так, то меня ждут ещё куда большие неприятности.

— Ты, конечно, знаешь, что я не могу продолжать путь без приводного ремня? — спросил я у него.

Он снова ухмыльнулся своим ужасным искривлённым ртом, обнажив изъязвлённые дёсны.

— Если вы сейчас поедете, — сказал он, — то закипите через три минуты.

— Так что же ты предлагаешь?

— Я достану другой приводной ремень.

— А ты можешь?

— Конечно. Здесь есть телефон, если вы заплатите за разговор, я позвоню в Исмаилию. А если в Исмаилии их нет, я позвоню в Каир. Нет проблем.

— Нет проблем! — воскликнул я, выбираясь из машины. — А когда, скажи на милость, они доставят его в это проклятое место?

— Каждое утро около десяти часов здесь проходит почтовый грузовик. Завтра и получите.

У этого человека на всё был ответ. Он отвечал даже не задумываясь.

Этот ублюдок, подумал я, и раньше разрезал приводные ремни.

Теперь я был начеку и не спускал с него глаз.

— В Исмаилии вряд ли найдётся приводной ремень для машины этой марки, — сказал я. — Придётся высылать из Каира. Я сам позвоню туда. — То обстоятельство, что здесь есть телефон, немного успокаивало меня. Телефонные столбы тянулись вдоль всей дороги через пустыню, и я видел, что от ближайшего к моей машине столба к лачуге отведены два провода. — Я попрошу агента в Каире срочно отправить сюда специальный транспорт.

Араб посмотрел на дорогу, ведущую в Каир, от которого нас отделяло миль двести.

— Кто поедет шесть часов сюда и шесть обратно только для того, чтобы привезти один приводной ремень? — сказал он. — С почтой будет не дольше.

— Покажи мне, где телефон, — сказал я и направился к лачуге, но тут меня осенила страшная мысль, и я застыл на месте.

Как смогу я прикоснуться к этому заражённому аппарату? Прижать к уху мембрану, поднести ко рту микрофон, ведь они почти наверняка соприкоснутся. Я в грош не ставил мнение медиков, согласно которому сифилис невозможно подхватить иначе, чем через прямой контакт. Сифилитический микрофон есть сифилитический микрофон, и ничто меня не заставит поднести эту заразу ко рту, нет уж, благодарю покорно. Я туда и близко не подойду.

Я стоял под палящим послеполуденным солнцем и смотрел на араба, на его жуткое, обезображенное болезнью лицо, а араб смотрел на меня невозмутимо, безмятежно, будто ничего не случилось.