Евгений Мин - Ценный подарок (сборник)

— Как это не понимаю, — обиженно чуть-чуть подняла Юридическая дама брови, — у меня самой через неделю в суде очень сложная защита.

— Подумаешь, твоя защита! — брезгливо сказал муж.

— Подумаешь, твоя диссертация, — фыркнула жена. И супруги стали обмениваться совсем не философскими и не юридическими словами.

Позвонили Биологу. Он, подумав, сказал:

— Очень интересно. Должно быть, у нашего папы взыграли гены прадеда-часовщика, который пришел в столицу из деревни, не получив светского образования.

Уютная старушка жена молча плакала, а Мальчик, сын Философа и Юридической дамы, тихо сказал Деду:

— Деда, чего они к тебе цепляются? Не хочешь ты чинить эти часы, ну и не чини.

— Не бойся, малыш, все обойдется, — сказал Часовщик.

Прошло две недели: Философ защитил кандидатскую — только четыре черных шара из четырнадцати — и Юридическая дама с блеском провела две защиты, так что о ней написали в газете.

В начале другой недели Часовщик получил казенную бумажку, где сообщалось, что в интересах быта мастерская его передается под пирожковую, а ему к такому-то числу надлежит освободить занимаемое помещение.

— Не пойму что-то, — бормотал Мастер, — какая здесь может быть пирожковая. Надо с нашими посоветоваться.

— Достукался, — сказал Философ, не найдя нужного определения поступку отца.

— Вероятно, у них есть какие-то законные основания, — сказала Юридическая дама.

Старушка жена беззвучно плакала.

— А ты, деда, принеси все домой и работай здесь, — посоветовал Малыш.

— Ничего, — сказал Часовщик, — обойдется.

Он продолжал работать в своей мастерской неделю, и вторую, и третью, никто его не трогал, а в конце четвертой недели пришла казенная бумажка, в которой сообщалось, что первая бумажка отменяется и мастерская остается за Часовщиком.

— Ничего не понимаю, — сказал Философ-кандидат. — Обе бумажки абсолютно неадекватны. Что ты думаешь по этому поводу, дорогая жена?

— Пока еще ничего, — сказала Юридическая дама, — но я постараюсь узнать по своим каналам.

Она была дама со связями, и ей удалось узнать, что Начальник по быту и сбыту не давал указаний Старшему и Младшему помощнику наседать на Часовщика. Это была их личная инициатива, за которую они поплатились понижением в должности.

Когда обо всем этом узнал Биолог, он сказал:

— Интересно, откуда такие гены у нашего Начальника по быту и сбыту.

Мальчик постучал в дверь кабинета:

— Войдите! — отозвался Иана. Мальчик вошел в кабинет. Там кроме Папы был еще Старший брат. Он был на семь лет старше Мальчика и очень важничал. Можно было подумать, будто он сам придумал родиться раньше.

Однажды, когда Старший брат чем-то обидел его, Мальчик спросил Маму:

— Мама, почему ты не родила меня первым?

— Милый, — ласково улыбнулась Мама, — знаешь, я как-то не подумала об этом.

— Надо было думать, — серьезно сказал Мальчик, — ты ведь тогда уже была большая.

— Ну, конечно, — прижала Мама к груди голову Мальчика, — я была глупенькая. Ты не сердись на меня.

— Я не сержусь, — сказал Мальчик, и ему даже стало жалко Маму, которая так промахнулась.

В кабинете кроме Папы был Старший брат. Он сидел на диване, прямой, как доска, на которой Мама гладила белье, и смотрел куда-то поверх головы Мальчика.

— Пришел, так усаживайся, — показал Папа на свое место за письменным столом, — будешь у нас самым главным.

Мальчик быстро забрался в кресло. Сидеть было неудобно: ноги не доставали до пола, все равно как на взрослом велосипеде до педалей. Но Мальчик был рад — он сидел в Папином кресле, а Старший брат всего только на диване и смотрел на потолок, как будто там есть что-то интересное. «Фасонит, — подумал Мальчик, — а сам завидует».

— Ну, что же, — сказал Папа, — продолжим симпозиум, теперь уже с привлечением молодой общественности нашей семьи.

Папа любил непонятные слова, но Мальчик догадался: они о чем-то говорили до него.

— С ним, — усмехнулся Старший брат.

Мальчик испугался. Сейчас Папа скажет:

«Иди-ка ты спать». Почему-то взрослые, начав разговаривать о чем-нибудь интересном, отправляли его спать.

Но Папа строго посмотрел на Старшего брата.

— Ты не очень-то заносись. Ты его всего на семь лет старше, а я тебя на двадцать шесть и разговариваю с тобой.

Старший брат ничего не ответил, а Мальчик обрадовался: «Заткнулся! Так ему и надо».

— Так, значит, малыш, — обратился Папа к Мальчику, — какой у нас сегодня день?