Винсент Килпастор - Десять негритят

От долбанной депрессии не остается и следа. Мозг как бы омывается свежестью и кайфом.Я вступаю в диалог с вновь прибывшим на нашу планету существом:

-Куда же ты, бедолага, спешишь? Успеешь еще гавна хапнуть. Целых две недели мог бы еще там жечь! Поверь тут не настолько прикольно, чтобы так сюда торопиться!

Мне так много надо ему рассказать об этой дыре! Предупредить, научить!

Мейбл удивленно на меня смотрит. Она явно не потомок бандеровцев, и поэтому ей кажется, что я бормочу над ребенком тарабарские заклинания.

А мне хочется говорить, говорить с ним как с равным, но он похоже, уже заснул. Видимо поток информации утомил маленького человечека.

Жена тоже начинает засыпать. Ей делают укол обезболивающего.

Я немного ей завидую - могли бы и мне предложить, хоть из вежливости, и тут же вспоминаю о банке пива в сумке со шмотьем. Целая пинта!

Быстро закрывшись в туалете палаты, жадно делюсь своей радостью с немецкими пивоварами. Маленький привет из далекого Бремена, федеральная земля Бремен.

Хорошо-то как зашло пивко! Вообще как все хорошо. Просто и радостно!

Теперь надо пойти и в стельку нажраться, как делают герои всех старых советских фильмов, когда у них рожает жена. А потом орать ей песни или карабкаться в палату по водосточной трубе. Вот это по-нашему, а не кровавую пуповину блестящими ножницами перерезать - дикость какая!

Если развивать тему дальше - почему бы им тогда не приглашать родственников на вскрытие покойных близких - в качестве прощания и проводов. Нельзя вслепую копировать их традиции только потому что они развели весь мир убедив, что их система самая лучшая.

На улице уже ночь. Тэк-с. Работу - в жопу!Я требую продолжения банкета. Куда теперьча? С кем разделить восторг! На улице даже светлее - будто белой ночью в Питере.

Все мои здешние "приятели", язык не поворачивается их назвать друзьями, херачат ща где-то в ночную. Надраивают Америку до блеска.

Один я выпал из общего круга. Вот те и раз - а нажратся то мне не с кем. И вдруг я явственно понимаю, что нет у меня на свете никого ближе и родней, чем связавшаяся со мной, долбоебом, моя жена. Самый близкий человек. И этот, без имени, что ногами так смешно дрыгает - только они и есть.

Жена оказывается мой единственный и самый лучший друг. И праздновать мне хочется сейчас только с ней.

Мне вспоминается как я ухаживал за ней, как убегал в окно от ее строгого отца, как встречал с работы и радовался каждому ее взгляду брошенному в мою сторону. И как потом я ежедневно орал на нее за грязную посуду, и злобно делал ей массаж - чтоб отстала поскорей, и я вернулся на кухню жрать.

Блять накуплю ей завтра кучу цветов, шариков , фруктов! Вползу в палату на коленях! Какой же я скот!

Прям с утра, встану пораньше - и к ней! Денег на подарки маловато - так продам свой вонючий мертвый и пыльный комп!

Заехал домой - сообщить радостные новости собаке. Хотя меня не было только пару часов - она уже покончила с трехдневным запасом жратвы, что я ей оставил.

Асобутыльник собака тоже никакой - та что я решил навестить Чака. Переконтоваться у него до утра.

Чак - бывший ДиДжей одной из самых чумовых дискотек нашего города. Он был ДиДжеем до сорока лет, пока не потерял связь с реальностью, и его не выперли. К сорока годам он оказался без работы, профессии и семьи. ДиДжеи умирают молодыми. Забывают их тоже быстро.

Три года назад я снимал у Чака комнату.

Именно он научил меня как выкручиваться в этой полуавтоматической стране. Как водить машину. Сдать на права. Открыть в банке счет. И все это без документов.

Кроме меня в доме было еще двое жильцов и каждую субботу Чак скручивал толстую кукарачу из шишек для всех. Шишки были его вторым "я". Его первым "я" был кокс. Трезвым я не видел его ни разу в жизни.

Ваще если бы Чака выбрали президентом, башни-близнецы все так же бы портили профиль Нью-Йорка и по сей день. Чак хиповато-добр.

Дверь в его была приотрыта и прямо с порога мне в лицо ударил шишечный угар. Чак встретил меня так, как будто мы расстались пол-часа назад.

-Жена родила, Чак! Слышишь? Праздник у меня!В бар, в бар поперли?

-Завтра же рабочий день. Надо выспаться.

Чак оказывается недавно устроился электриком на стадион. Меняет на табло лампочки.

-День - завтра, а сейчас - ночь!

-Ладно-ладно, сейчас, только душ приму.

-А куда пойдем?

-В ДетройтПиЭм, там охренительный стриптиз.

-Чак, ну его нахрен этот стриптиз. Баксов пятьдесят-сто, какой-то мокрощелке в трусы напихать охота?