Борис Фальков - Тарантелла

— Он давно умер, двести лет назад, но, по слухам, тоже здорово играл на скрипке, — склоняем мы головку к левому плечику. — Все скрипачи до сих пор играют его сочинение «Трели сатаны». Кроме вас, как видно… Но хорошо-хорошо, пойдём дальше: значит — вас сюда пригласили, Джузеппе, но по какому случаю? Когда?

— Не я первый, не я последний, — пожимает он в ответ своими плечами. Дорожка сюда протоптана давно. Мадонна Сан Фуриа, вон, тоже из Таранто. Да и ты, невестушка, по ней же, если не врёшь: через Таранто — сюда… Вот и спроси-ка саму себя, по какому случаю.

— Ну, пока у меня ещё остались вопросы к вам… Значит, вы утверждаете, что все эти репродукции делаются в Таранто, и только распространяются тут, при помощи местных агентов?

— Ничего такого я не утверждаю, ни от кого не секрет, что мастерская тут. Им-то кушать тоже надо, — кивает он в пространство за нашей спиной, но мы не собираемся поддаваться на этот трюк, и не оборачиваемся. — Это ведь и от вас не секрет, у вас наверху тоже ведь кушают, и по слухам — много… Хотя, говорят, ты-то сама не кушаешь совсем, будто только святым духом и питаешься. Это правда?

— Отчасти. Что ж, отлично, установлено: производство находится здесь. А с чего делаются эти репродукции, кто сделал образцы? Уж не сам ли padre, и не он ли настоящий глава вашего кооператива? Вряд ли он упустил такой случай… подзаработать.

— Да, конечно, он благословил промысел. Но образец по его заказу сделал Адамо, собственной рукой.

Он выводит свою руку с растопыренными пальцами на передовую позицию, прямо к нашему носу, и крутит ею, будто отрывает яблоко, или вворачивает и выворачивает лампочку. Мы невольно морщимся: запах из промежностей пальцев, как из пролежней.

— Значит, этот Адамо важный член директории, ничуть не менее знатный, чем другие. И тоже не упускает случаев заработать. А вы, дражайший, мне соврали: меня тут встретили столь гостеприимно вовсе не из-за репутации его дома. А из-за подозрения, что я начала с Адамо расследование финансовых дел кооператива. Что я копаю сам его источник, производящий образцы. А его самого директория заподозрила в возможном предательстве, и потому у них такие натянутые отношения. Или они стараются мне показать, что эти отношения натянуты, и давно. Что их вовсе нет и никогда не было. Вот что уж не секрет, то не секрет, все эти их приплясывания называются просто: конспирация. Не то что ваша тарантелла… И всё объясняется просто, без всякой мистики.

— У Адамо совсем неплохо получилось, почему ж ему не заработать? — прячет скрипач свои глазки поглубже в мешочки. — Если тебе его работа не нравится, это ничего не значит. Не бери, никто не заставляет.

— Чего боитесь вы, конспиратор? Вы же не имеете к производству отношения, или? — заполняем мы короткую паузу пристукиваниями, тремя ногтями поочерёдно по столу, тра-та-та. — Странно получается… Не знаю, кстати, плохо или нет, но и у Адамо странно получилось. Очень необычное изображение, похоже на русские иконы. Там тоже такие львиные лица у обоих, даже у женщины. Тёмные от прилива крови, или гнева, будто вот-вот их хватит удар. Или уже хватил. Но не в этом же причина того, что с её признанием были проблемы! А в чём? Допустим, изображение Мадонны совсем не в римской традиции, скорей, похоже на греческое — ну так что ж, мало ли что церковь признала святым! Кстати, может, Адамо тоже грек? Тогда мне следовало бы назвать его Эль Греко, а не…

— Нет, он не грек, — решительно отрицает Тартини Кооператива. — Но что правда, то правда: получилось похоже.

— На кого? — язвительно интересуемся мы. — У вас, конечно, есть опыт по части греческих икон, они тоже, небось, передаются от отца к сыну… Ну, а сами иконы на что похожи, на оригинал? Как известно, тот оригинал никому не позировал для портрета, а если кто тайком сфотографировал его… Разве две тыщи лет назад уже была фотография? Вот не знала! Это открытие.

— Нет, фотографии тогда не было, это верно, — опять надувается он, значит, и до таких доходит ирония. — А хороший портрет красками есть у padre, и сделан он при жизни святой. Там, конечно, многое уже выцвело, да и подгорело, картинка прошла огонь и воду. Но Адамо постарался срисовать всё не только поточней, но и поярче, чтоб можно было печатать хорошие копии… А почему ты говоришь — две тыщи лет, когда и одной тыщи не наберётся? Уж не думаешь ли ты, барышня, что оригинал — сама Матерь Божья, вот так штука! Да это же Мария Кавальери, хоть и святая теперь — но обыкновенная ведь… дочь человеческая. Постой, ты ж сказала, что знаешь всё о Мадонне Сан Фуриа, donna! Значит, не я, ты соврала?