Vincent Killpastor - Школа Стукачей

Моё тело просто вынесут.

В остальном все как в нормальном поезде — стук колёс, запах шпал, приятное ощущение, что полка под тобой все время находится в движении.

Вместо проводников, правда, солдаты. Солдаты похожи на афганскую народную армию Наджибулы — худые дети в форме нового несуразного дизайна. Поэтому вместо положенного железнодорожного чая у наших проводников — опиум и гашиш. Так что, уверен, столыпин вам понравится.

Опытные зэки обожают этапы в столыпине. Анархия. Абсолютный паралич системы: с одной стороны зэки, в основном асоциальная прослойка, с другой стороны — солдаты нищей страны, которые сами завтра окажутся на скамье подсудимых. Загнанная в столыпины страна быстро адаптируется к новым реалиям.

Однако я еду этапом в первый раз и не участвую в событиях, а в основном наблюдаю. Неизвестность перед зоной не даёт мне расслабиться. Как там оно все сложиться? Страшно и представить.

Мой багаж — это срок в восемь лет усиленного режима, а что такое усиленный режим? Чем отличается от общего или строгого? Не думаю, что это режим питания.

Восемь лет. А вдруг я заболею туберкулёзом? Ох. Я, кажется, начинаю каяться в содеянном.

Соседей моих, однако, похоже, беспокоит совершенно другая проблема.

Им не даёт покоя вопрос кто же это такой едет в двух купе от нас.

Важный и богатый до безобразия.

«Нас здесь сколька — двадцать семь, правильна, а он втроем с матерью и сестрой — купил свиданку».

Некоторые утверждают, что это вор в законе. Едет на разборку в зону.

Большинство же склоняется к тому, что это просто богатый маслопуп.

Или как транслируют этот жаргонизм русской зоны осуждённые-узбеки — «маслопут».

Маслокрадами и маслопупами величают осуждённых за хозяйственные преступления или просто богатеньких. Деньги в зазеркалье огромная сила, брат.

Зазеркальная страна меньше чем реальный мир, сила денег там практически неограничена. Поэтому стороны заключают серьёзное денежное пари, ставки принимаются от ста узбекских рублей и выше.

За полтинник на разведку отправлен младший сержант внутренних войск Республики Узбекистан.

Он и расставляет точки над «i».

Это не вор в законе. Это «обиженный». Просто неприлично богатый, по мнению сержанта.

«Хоть с деньгами, а педераст!» — удовлетворённо думаю я: «и богатые тоже плачут».

Я засыпаю с лёгким сердцем. Всегда радует, что у кого-то положение ещё хуже, чем твоё собственное.

Кто бы тогда мог предположить, что «петух» в соседнем купе был ни кто иной, как мой давешний знакомец, приговорённый к вышаку солист узбекского балета — Алишер.

Переход из жилой зоны на промку — каких-то метров двести, это тоже этап. Тут уже совсем другая жизнь. Заграница.

В зоне сейчас четыре тысячи душ. Из них на промку выходят всего девятьсот. Выездные. Не склонные к побегу. Счастливчики.

Промка раз в пять больше чем жилая. Заводские цеха. Простор.

Глушь. Декорации «Сталкера» Тарковского. Или «Джентльменов Удачи».

Почти у каждого из девятисот — отдельный уголок, где можно вздремнуть, приготовить жратву, спокойно подрочить или написать домой письмо.

Плюс отоварка в зоновском ларьке — жестокие польские сигаретки Кракус, само название которых предупреждает о возможных последствиях в виде кракуса лёгких, и залежалое андижанское печенье Байрам, в переводе «праздник».

А самое главное — в каждом цеху своя душевая с горячей водой, а в некоторых парные с настоящей каменкой! Хотя можно и без каменки — пар важный элемент галоше творения. Он тут везде. Готовить можно без машки. На змеиных изгибах паромагистралей. Были бы продукты.

А на жилой? Пропускная способность бани — человек триста в день. Открыта три раза в неделю. Горячая вода — только когда комиссия приедет из Ташкента.

Поэтому у многих на жилой в трусах заводятся маленькие, но настырные бельевые вши. Особенно зимой, когда одеваешься в стиле «капуста».

Ещё одна черта, делающая промку похожей на заграницу — «движение».

Движение — это значит на промку заходят недовольные своей зарплатой вольнонаёмные рабочие. Они готовы поставить «на движение» родную мать. Движение — это жизнь. Основа зэковской экономики.

Движение — это сигареты, чай, шмотье, наркота в обмен на калиш.

Потом это все становится элементом товарообмена на жилой.

Товар-калоши-товар. Формула папского экономического чуда. Процветание на резиновом ходу.

У работников промки не только нет вшей, но ещё и более сытая, обеспеченная по зоновским масштабам жизнь. Галошные короли. Резиновые магнаты.