Пен Фартинг - Пёс, который изменил мой взгляд на мир. Приключения и счастливая судьба пса Наузада

К счастью, в это время вернулся подросток с подносом, где стоял чайник, чашки и вазочка с леденцами.

– О, чай – отлично, – обрадовался я. Танец прервался, и все собрались вокруг подноса. Первым налили командиру, который сам не делал ничего. Потом серебряный чайник оказался перед нами, и один из младших разлил нам по чашкам мутную светло-бурую жидкость.

Я не был уверен, что эту воду нам стоит пить, но нельзя было обижать людей отказом при первом же знакомстве. Прошлая группа никогда не пыталась налаживать с нами контакт.

– Ваше здоровье, – сказал я, поднимая чашку, и отхлебнул чай. – Терпимо, – бросил я Дэйву, зная, что они все равно нас не понимают. Чай приятно отдавал мятой.

– Спасибо, сэр.

Я чуть не подавился, когда понял, что мне только что ответили на моем родном языке. Это был младший из афганцев.

– Ты говоришь по-английски?

– Мало-мало. Школа учил до полиция. – Он заулыбался.

Я мысленно отмотал время назад, пытаясь припомнить, о чем мы говорили между собой в присутствии НПАшников. Никто не думал, что они могут нас понимать. Но вроде бы никаких военных секретов мы не обсуждали.

Старший обратился к подростку, тот быстро ответил, потом повернулся к нам.

– Ты командир? – спросил он.

Я уж было собрался объяснить ему всю армейскую иерархию от и до, но вовремя сообразил, что на это уйдет целый день. Вместо этого я опустил ладонь к земле и сказал:

– Маленький командир. – Потом встал и указал на здание штаба, подняв ладонь выше: – Большой командир.

– А-а. – Такое объяснение парня явно устроило, он начал переводить это своему шефу.

Тот выслушал, кивнул, и остальные тоже закивали с понимающими лицами.

Чтобы не оставаться в стороне, Дэйв поднес руку к земле совсем близко, потом ткнул себя в грудь:

– Совсем маленький командир.

Это они тоже поняли и радостно засмеялись.

Подросток указал на невозмутимого командира и поднял грязную ладонь повыше:

– Командир, – потом указал на толстяка, затащившего нас на чай, и опустил руку к земле: – Маленький командир.

– Мы поняли, – хором сказали мы, улыбаясь. У нас наконец-то получился настоящий разговор.

– Как вас зовут? – рискнул я задать новый вопрос.

Юный афганец начал с командира, которого – что неудивительно – так и звали: Командир. Мы с Дэйвом синхронно кивнули. Толстяка звали Рози.

– Рози? – переспросили мы, думая, что ослышались.

Но нет, его действительно звали Рози. Он просиял, повторяя свое имя несколько раз подряд.

Мы потренировались в произношении, пока наконец не запомнили всех правильно. Остальных полицейских звали Тинтин, Джемаль и Хусейн. Тинтин с Джемалем были похожи, как братья – длинные худые лица и жидкие бородки. Правда, у Джемаля были гладкие, прямые волосы, стриженные под горшок, а у Тинтина – копна кудрей, на которой с трудом держался головной убор. Они оба носили небрежно расстегнутые форменные куртки. Хуссейн единственный ходил в традиционной свободной рубахе и, казалось, ничуть не страдал от холода.

Под конец подросток указал на себя:

– Абдулатип.

Мы повторили, чтобы не ошибиться.

– Да, да, Абдулатип, – радостно подтвердил он.

– Меня зовут Пенни, а это Дэйв, – сказал я.

– Пенни и Дэйв, – повторили они хором.

Еще несколько минут длилось веселье. Со смехом мы тыкали друг другу пальцем в грудь и повторяли имена. Потом они вновь начали хлопать в ладоши, и на этот раз мы с Дэйвом к ним присоединились.

Тинтин с Джемалем поднялись и опять начали танцевать. Они почти парили над землей, притоптывали, упираясь в землю носками кожаных туфель, и отбивали ритм каблуками.

Я наслаждался зрелищем, Абдулатип подливал нам чая. Никаких срочных дел у нас с Дэйвом не было, и куда приятнее было сидеть тут, чем выслушивать жалобы Стива на несовершенство нашей кухни. Так что мы хлопали в ладоши и пили чай.

Это пешее патрулирование оказалось самым продолжительным из всех, в которые мы ходили, и очень тяжелым. Мы охватили большую территорию, передвигаясь при этом с постоянными остановками. Под конец у меня не на шутку ломило спину от того, сколько раз пришлось опускаться в положение для стрельбы, а потом распрямляться обратно.

Но сейчас, оглядываясь по сторонам, я забыл обо всем, даже о боли. Ничего подобного за время пребывания в Афганистане я еще не видел.

На обратном пути к базе мы решили проверить бывшую школу в западной части города. Это было не отдельное здание, а целый закрытый квартал: множество небольших строений, окруженных высокими стенами и вмещавших пять или шесть учебных классов.