Самсон Агаджанян - Стон березы [сборник]

— Надо представляться.

— Гражданин начальник, осужденная Семенова, статья 88-я, часть первая, 12 лет, на беседу прибыла, — тихо произнесла она.

— И кого ты шлепнула?

— Я никого не убивала.

Майор громко заржал.

— Вот уже двадцать лет работаю в колонии и за это время не встретил ни одного осужденного, который хоть один раз сказал бы, что виноват. По-твоему, выходит, что наш советский суд ни за что тебя осудил на двенадцать лет? Вот даешь! Подойди ко мне.

Диана продолжала стоять на месте.

— Повторять не буду, за неподчинение в ШИЗО загоню.

Диана медленно подошла к нему, остановилась в двух шагах.

— Еще ближе.

Она сделала шаг вперед. Усольцев, ухмыляясь, рукой дотянулся до ее бедра. Она отошла назад. Усольцев некоторое время молча смотрел на нее, потом поднялся, подошел вплотную.

— Добрый тебе совет, телочка: не брыкайся, а слушайся своего хозяина, и тогда жизнь в колонии для тебя будет раем, а если так будешь себя вести, сгною. Поняла? Не забывай, что прежняя твоя воля закончилась, теперь твоя судьба в моих руках. Здесь для тебя я бог и царь.

Он говорил, а сам пальцами пытался расстегнуть ее кофту. Диана, вцепившись в пуговицу, не давала ему этого сделать. Неожиданно свободной рукой майор крепко схватил ее за ягодицу. Диана, оттолкнув его от себя, отскочила в сторону. Усольцев, ухмыляясь, сел в кресло.

— Ты будешь моей, и тебе здесь долго-долго сидеть. Советую не брыкаться, это тебе не «гражданка». Ложись на диван.

Диана, отходя к двери, отрицательно покачала головой.

— Жаль, — протяжно произнес он, — я думал, ты умная, но ничего, сама приползешь. А теперь иди, Ты мне больше не нужна.

Из кабинета Диана вышла в подавленном состоянии. Пройдясь немного по лагерю, она села на скамейку, положила голову на колени, горько заплакала. "Господи! За что? Так больно! — в душе кричала она. — В чем я провинилась перед тобой?" Перед ее взором возникла Алена. Словно наяву, она худенькими ручонками тянулась к ней.

Диана не услышала, как возле нее остановился дежурный по колонии, пожилой капитан. Он сел рядом. Диана всхлипывая, приподняв голову, посмотрела на капитана. Тот сочувственно произнес:

— Вначале тяжело, а потом привыкнешь. Здесь ко всему человек привыкает, а если будешь плакать, то слез не хватит. Терпи. Тебе сколько сидеть?

— Двенадцать.

— Многовато, — покачал головой капитан, — но ничего не поделаешь, сидеть придется. Если у тебя будет примерное поведение, отсидишь лет десять, могут и досрочно выпустить.

Капитан ушел, посидев немного. Диана поднялась и побрела в барак. Не доходя до своего барака, в окружении женщин она увидела огромную фигуру Зины. Диана подошла к ней. Зина, заметив слезы в ее глазах, отвела в сторону.

— Что случилось?

Диана, всхлипывая, рассказала о встрече с майором.

— Чертов кобель! — возмутилась Зина. — Пока всех не пощупает, не успокоится. А ты не поддавайся. Ох и достанется тебе от твоей красоты! Трудно будет тебе. Или придется подставлять задницу этому кобелю, или досыта нахлебаешься всей прелести этой колонистской жизни. Усольцев бабник что надо, если на кого глаз положил, то своего добьется. "Хозяин" тоже кобель, но он хитроватый, тот, как кот, сладко мурлыкает, мурлыкает и своего добивается. Здесь не «гражданка», где можно мужика заставить вокруг себя плясать, здесь каждая была бы рада хоть разок, но переспать с мужиком. А для тех здесь настоящий восточный гарем. Выбирай кого и когда хочешь. Ты с воли пришла, и тебе пока это трудно понять, а вот отсидишь пару годиков и тогда по-волчьи завоешь, и как бы ты ни крепилась, а тело своего требует — мужика. А с Усольцевым будь осторожна, по колонии ходят слухи, что “хозяина" снимают с должности и на его место ставят Усольцева. Этот хуже того во сто раз.

— Зина, неужели на них управы нет?

— Ты что, с луны свалилась? В их руках власть, что хотят, то и делают. Писали жалобы, неоднократно с проверкой комиссии приезжали, а что толку? Кто писал жалобы, так их всех по другим колониям разгоняли. Если на воле правды нет, то здесь и вовсе. Смотри, — она показала рукой в сторону часового, стоящего с автоматом на вышке, — вот и вся правда. Раз попала сюда и если хочешь на волю, то терпи, по-волчьи скули, но терпи, другого выхода нет. Пока я была на воле, одна уже здесь повесилась… Ладно, приходи завтра ко мне в столовую, я вновь назначена заведующей, там и поговорим. Может, что-нибудь придумаем, чтобы он к тебе не лез. Но остерегайся других "мужиков", они похлеще Усольцева.