Анатолий Дроздов - Капеллан (полный текст)

Воспоминания привели меня в минорное настроение. Это заметили. За столом разговаривали мало, даже дети притихли. После трапезы Гливен пригласил меня в парк. Он окружал дом с трех сторон. Посыпанные песком аллеи, аккуратно подстриженные кусты, клумбы... Здесь уже начали формировать ландшафты. Правда, редко. В городах я парков не встречал. А клумба в Ремсе была только у меня...

Мы выбрались на лужок и сели на скамью. Стайка ярких птиц вспорхнула при нашем появлении и, рассевшись по веткам, возмущенно застрекотала. Нехорошие двуногие помешали им искать вкусных червячков. Шут улыбнулся и глянул с хитрецой.

- Не сеют, не жнут, не собирают в житницы, а Отец наш Небесный питает их .

Я мысленно вздохнул. Гливен в ударном темпе изучал Евангелие. Удивительно, но из всего, что есть в моем мире, шута заинтересовало не оружие, и даже не система государственной власти, а религия. Вечерами, когда я, уставший, приползал из мастерских, он доставал меня вопросами. Мне это надоело, и я вручил Гливену ридер с самолично переведенным на мерсийский текстом Евангелия от Матфея (надо ж было чем заниматься тоскливыми вечерами), предварительно показав, как гаджетом пользоваться. Гливен тут же запряг Блеза, и тот переписал текст на пергамент - книгопечатания в этом мире еще не изобрели. После чего шут вернул мне ридер и засел за изучение. В принципе я его понимал. Язычество в Мерсии, как и в окружающих странах, выглядело убого. Культ десятка богов, которым приносят жертвы. Хорошо, что не человеческие. Захотел красоты - поклонился Ноэль (богине, а не моей спутнице). Нужна удача в торговых делах - тащи барашка Готэ. Собираешься воевать - веди стикуля в храм Ремеда. Жрец зарежет животное и пообещает содействие богов. Клиент получит надежду, семья жреца - мясо. Единого пантеона богов здесь нет, в каждой местности выделяют своих и поклоняются по-своему. Понятно, что христианство с его стройной системой верования смотрелось на этом фоне как монумент. Так оно римских богов затоптало, что говорить про местных?

- Расскажи мне о Троице!

- Что именно?

- Как Бог может быть един по существу и троичен в лицах?

А чего полегче нельзя? Догмат о Святой Троице богословами считается непостижимым для человеческого рассудка, отец Павел Флоренский называл его 'крестом для человеческой мысли'. Умеет шут задавать вопросы! И что ответить?

Пошарив взглядом по траве, я заметил аналог нашего клевера. Только у здешнего три листика. Наклонившись, сорвал.

- Это одно растение?

- Да! - согласился шут.

- А листиков у него три. Если один сорвать, расстение не останется прежним?

Гливен кивнул.

- Так и Троица. Она едина и неразделима.

- Умеешь ты объяснять, Гро! - уважительно сказал шут.

Мысленный вздох. Слышал бы это наш преподаватель по богословию! Он приходил на лекции с тростью и пускал ее в ход, вбивая в курсантские головы основы христианства. Символически, конечно. Бить не бил, только обозначал удар. Но мне сейчас бы врезал...

- Хочу попросить тебя, - сказал Гливен. - Проведи для нас богослужение.

- Я не священник.

- Так и я не христианин, - сощурился шут. - Семья хочет посмотреть, как вы молитесь. Ноэль тоже интересно. Покажи!

Удивительно, но предложение мне понравилось. От него пахло домом. Непередаваемой атмосферой храма, в которой смешались дух ладана, мягкий - масла и запах жарко горящих свечей. Почему бы не показать? Это не служба, а демонстрация. Синод, ясное дело, не одобрил бы, но что мне сейчас синод? Я извергнут из сана.

- И еще, - добавил Гливен. - Ты умеешь сохранять куски жизни. Это, как его... видео. Сними службу и нас на ней.

- Зачем?

- Ты дашь мне планшет, и я кое-кому это покажу.

После минутного размышления я пожал плечами. Да ради Бога!

Литургия началась спустя полчаса. Вернее, ее демонстрация. Литургию не служат в такое время и при таких обстоятельствах. Например, с полным желудком. Но я увлекся. Накатило. Как давно я не стоял перед паствой! И пусть Гливен с семьей, Ноэль, а также набившиеся в комнату слуги не христиане, но служил я от души. Произносил ектинью, пел тропари, читал 'Верую' и 'Отче наш'. Мне внимали. Естественно, не крестились. Пусть... Я даже приготовил Святые Дары. Вино, хлеб, серебряная чаша... Вздымаю ее на над головой. К моему удивлению, Гливен подходит, скрестив на груди руки. После минутного колебания причащаю его. Вернее, изображаю причастие. Я не священник, мои дары не действительны. Следом подходит жена Гливена, милая, пухлая женщина лет тридцати. Вкладываю ей в рот ложку вина с кусочком хлеба. Она кланяется и отходит. Передо мной возникает Ноэль. Да что они, сговорились? Я 'причащаю' детей, затем - слуг. По их лицам видно, что церемония им нравится. Что я делаю? А, ладно...