Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

Словом, это была разумная жизнь разумного старика.

До того момента, как появились музыканты.

Колхозные земли граничили с городом. Поэтому многие, хоть и жили в деревне, работать ездили в райцентр. Дядя Валтер тоже был окраинным жителем, его дом находился в самом дальнем углу колхоза. Добротное четырехкомнатное жилье, выстроенное им на месте прежней неказистой родительской будки.

По соседству с ним жили пенсионеры, бывшие педагоги музыкального училища, с которыми у него сложились хорошие приятельские отношения. Супруги-музыканты в молодости пели в оперном театре. И конечно, не раз выступали на колхозных торжествах и собраниях. В последние годы, правда, меньше. Публика над старыми певцами посмеивалась — ей ведь подавай что-нибудь посовременней. Педагоги чувствовали себя польщенными, когда их приглашали выступать за пределами колхоза, чтобы тряхнуть, как говорится, стариной и музыкально проиллюстрировать былое. В Домах культуры процветали клубы по интересам — требовались многообразные формы общения без рюмочного звона.

Валтер не сомневался: ближайшие соседи не откажут. Но чтобы дело было верное, пообещал хорошее вознаграждение. Во всяком случае более щедрое, чем в других местах. С этого и начал:

— Денег у меня навалом, могу платить две, а то и три ставки.

Прошло, однако, немало времени, прежде чем он выложил суть:

— Я хотел бы устроить оперное суаре.

Певцы остолбенели.

Никто не слыхал, не замечал, чтобы дядя Валтер ездил в оперу или интересовался постановками.

— Разве у соседа намечаются какие-нибудь торжества?

— Нет.

— Для кого же мы будем петь?

— Для меня.

— А что?

— Дуэт Банюты и Вижута.

— ?

— Из оперы Альфреда Калныня. Сами же знаете.

— Всего один дуэт?

— Еще музыкантов бы надо, таких, кто умеет играть по нотам.

— Что именно?

— Скажем, свадебный марш из той самой «Банюты».

Педагоги молчали, не в силах понять, шутит дядя Валтер или говорит всерьез. Чувства юмора, как известно, у соседа было не занимать.

Дядя Валтер принял молчание за согласие и продолжал:

— Я думаю, мы могли бы собраться в июне перед большим сенокосом. Пока в колхозе тихо. Сено для телят к тому времени скосят. Его ведь начинают косить раньше и сушат в зародах. После тоже можно. Что мне, пенсионеру! Веселюсь, когда хочу, сплю, когда спится. В самую косовицу только не хочется, чтобы не получилось вроде б как назло. Проедет кто-нибудь мимо, услышит пение музыкантов, распустит слух, что я во время сенокоса вечеринки устраиваю. Такие разговоры ни к чему. Для меня работа всегда была на первом месте.

Дядя Валтер поднялся и пошел. У дверей оглянулся.

— Оркестр нужен небольшой. Только чтоб взять мелодию. Жидковато получится, но у меня ведь не оперный театр.

«Жидковато получится». Эту фразу педагоги восприняли как аттестацию предстоящего мероприятия. Переглянулись. Хотели было протестовать. Но обещанный гонорар заставил попридержать язык.

— И еще один вопрос. Это не публичное выступление. Поэтому приглашать никого не надо.

Дядя Валтер, похоже, забыл, что уже попрощался, и перескочил на другую тему.

— Вишни у вас в этом году будет пропасть. Заморозки не успели покусать. Картошка тоже хорошо в рост пошла, но про нее рано говорить. Вон в прошлом году засуха пожгла всю вместе с ботвой.

Тут он вывел свою мысль из приусадебного садика, описал круг по колхозу. И остановился возле скотного двора и кормов:

— Белков против крахмала маловато. Вот что плохо.

Чертыхнулся, попрощался во второй раз. И ушел тяжелым медленным шагом. Знакомый всем человек земли. Какая еще там опера! Мо́рок залетевший, и только.

Пенсионеры вышли во двор, молча проводили соседа взглядом. Казалось, Валтер оглянется и скажет:

— Негоже менять рацион. Теленка нужно кормить так, как после будут кормить молочную корову. А мы разве все даем, что могли бы?

И педагоги согласились бы, люди деревенские, они такой разговор поддержали бы. А что ответить, когда крестьянин заявляет:

— Хочу устроить оперное суаре.

Век соседа весь как на ладони, и вот тебе коленце — на краю могилы.

Когда в зародах подсыхало телячье сено, к Валтеру явились педагоги-пенсионеры и четыре музыканта: скрипач, тромбонист, аккордеонист и барабанщик.

Валтер был человек гостеприимный — приезжих ждало на столе угощение.

Гости ходили из комнаты в комнату, осматривались, желая, видимо, обнаружить что-то особенное. Зацепку какую, чтобы объяснить истинный смысл послеобеденного музицирования. Исподтишка наблюдали за хозяином. Но взгляд его был ясен и действия не вызывали подозрений. Надо было принять на веру: старику захотелось оригинально провести вечер.