Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том II (СИ)

Граф Набедренных врал. Даже, пожалуй, заливал — собственных лакеев он не слышал уж четвёртый день, поскольку в родной особняк никто бы его не отпустил. Уж За’Бэй-то точно. Весть о задержании листовочника, да к тому же оскописта, к ночи принёс префект Мальвин, вернувшийся наконец-то из казарм. Принёс он далеко не только эту весть, но этой оказалось достаточно, чтобы граф возжелал неотложного свидания с командованием Охраны Петерберга.

Здесь его ждали едва ли не с самого начала, как и предупреждал Скопцов прямо в день расстрела. В особняк графа Набедренных то и дело наведывались с приглашением — один раз даже отрядили курьером целого полковника, сообщил За’Бэю склочный, но бдительный лакей Клист. Оно и немудрено: граф по-прежнему владелец петербержских верфей, пусть теперь и не единоличный, да ещё и с репутацией молодого сумасброда, никогда не боявшегося критиковать работу Городского Совета. Но хэр Ройш, отправляясь в неожиданном обличье на метелинский завод, настаивал: графу следует со свиданием повременить — до тех хотя бы пор, покуда не станет известно, как именно поступает командование Охраны Петерберга с прочими претендентами на членство в этом их «временном совещательном органе». Уж тут-то За’Бэй тактику хэра Ройша горячо поддерживал и неотрывно следил за тем, чтобы граф не вздумал улизнуть.

Но вчера в Алмазы прибыл сначала Хикеракли с метелинского завода, а потом и префект Мальвин из казарм. За’Бэю было любопытно, как Хикеракли попал в город при нынешнем-то строжайшем контроле, но он всё хохмил и пропускал половину расспросов мимо ушей — что было вовсе не в его характере. Хохмач-то Хикеракли известный, но прежде диалоги ставил выше монологов, а теперь будто нарочно говорил побольше, а других слушал поменьше, сам себя заговаривал. Да и хохмил дёргано, как в лихорадке — и потому За’Бэй почти сразу от него отвязался, рассудив, что если даже такого человека проняло, негоже его пустопорожней ерундой мучать.

Хикеракли в город мчался, чтобы сообщить о прибытии нового наместника. Послал его, конечно, хэр Ройш — с ворохом указаний да предложений. Пока рассматривали варианты, как раз явился Мальвин и обстоятельно, очень по-мальвински изложил всё, что понял о положении дел в Охране Петерберга. Хикеракли в середине этого доклада сбежал — соврал, что спать, а сам нализался на кухне твирова бальзама до полной невменяемости. За’Бэю хотелось его хоть как-то ободрить, да что толку…

— …откуда следует, что вы, господа генералы, разбирательством с листовочниками сами себе роете могилу, — с напускной скукой поучал серьёзных дядек при погонах граф Набедренных. — Это вам очевидно, что реакции требует единственная листовка — та, в которой поносили Охрану Петерберга. Однако же за пределами казарм эта история превратится в процесс над листовочниками как таковыми . И все ваши сладкие речи об исполнении народной воли, солидаризации, единении с простыми горожанами, недовольными политикой Городского совета и Четвёртого Патриархата, обратятся в прах и тлен, поскольку разойдутся с действиями. Вы действительно столь наивны, что не понимаете, каким метаморфозам подвергнутся ваши мотивации в уличном пересказе?

Генерал-барон Каменнопольский сейчас явственно истязал себя при помощи буйной фантазии, генерал-хозяйственник Стошев задумчиво щёлкал языком, генерал-генерал Йорб обратился в скалу.

Генерал Скворцов повздыхал и доверительно подался вперёд:

— Складно вы всё излагаете, ваше сиятельство, но ведь и наши мотивации не из самодурства растут. У нас солдаты рвут и мечут из-за той распроклятой листовки! И так выходит, что не утихомиришь их теперь, когда мы сами ворота всяческим безобразиям открыли. Знаете, что… — коротко оглянулся он на трёх остальных генералов. — Переговорили бы вы, раз уж так, ещё кое с кем. Вы не подумайте, будто это мы так от ваших соображений отмахиваемся, просто что касается настроя в казармах… Как бы это поточнее…

— Ах, вы хотите сосватать мне загадочного Твирина? — насмешливо вздёрнул брови граф Набедренных. — О, вы знаете толк в соблазне! Разве могу я отказаться удовлетворить своё любопытство? Одно лишь хотелось бы прояснить: каков будет вес нашей с ним договоренности? Если мы, конечно, придём к таковой. Признаться, мне неочевидны полномочия, коими наделён этот человек.

— Любые договорённости должны будут получить одобрение у нас, — поспешно вставил генерал-барон Каменнопольский. Чересчур поспешно, из чего можно было заключить, что он не слишком-то и верит своим словам.