Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том II (СИ)

— Увы, о планах вашего сына мне не известно ровным счётом ничего, поскольку позавчера из Академии я направился прямиком сюда. Но если он кого-то спасает, я не вижу ничего странного в том, что он покамест не возвращается. Наоборот, это в высшей степени ответственно и благородно.

— Благородно, да… Девица-то хороша? — всё так же сентиментально прикурил папиросу генерал Скворцов, и Мальвин, днём ещё решивший не чувствовать себя обманщиком, испытал вдруг к нему неуместную жалость.

— Не имею чести быть ей представленным. Ваш сын таит сердечные дела.

Генерала Скворцова отговорка успокоила: раз от друзей тоже таит, то отцу роптать не на что, — видимо, подумал он. Мальвин же подумал, что девица существует и в самом деле — обронил ведь что-то такое Скопцов, когда в первых числах сентября спорили про налог на бездетность.

Только почему-то Мальвина не покидала ничем не подтверждённая уверенность, что вывозил Скопцов всё равно хэра Ройша, а не предмет своих мечтаний. Ещё вопрос, что считать предметом мечтаний в ситуации, когда ни с того ни с сего расстреливают Городской совет, — девицу или…

Мальвин не знал, как верно обозначить это «или», но ощущал его всем своим существом.

Именно это «или» звало его сейчас из кабинета генерала Скворцова наконец-то обратно в Алмазы — рассказать всё, что он вызнал о положении дел в Охране Петерберга и отдельно о задержанном листовочнике, с которым будут разбираться завтра в полдень; расспросить о том, куда и зачем отправились Скопцов с хэром Ройшем; понять, каков дальнейший курс действий Революционного Комитета.

Кажется, Мальвин впервые мысленно воспользовался самоназванием «Революционный Комитет» без тени иронии.

Здравый смысл подсказывал, что рано или поздно привыкаешь ко всему. Даже к Революционному Комитету.

— Заметьте, вы первым произнесли слово «революция»… — учтиво улыбнулся барон Каменнопольский, то бишь, конечно, генерал Каменнопольский, но от барона в нём было как-то поболе, чем от генерала.

За’Бэю этот генерал-барон не понравился вовсе. Впрочем, ни генерал-хозяйственник, Стошев, ни генерал-генерал — генералистее не придумаешь! — Йорб ему тоже не пришлись по душе. Призрак симпатии вызвал разве что генерал Скворцов, да и то За’Бэю чудилось: от одной лишь предвзятости это, неловко ведь родителя друга и собутыльника так сразу невзлюбить!

— Революция… — в обыкновенной своей манере мечтательно отвёл взор граф Набедренных; ни единым жестом за минувший час он не выдал волнения или недовольства, За’Бэй только и мог, что молча на него дивиться. — Думаете, неподходящее слово, господа генералы? Нет, я не отрицаю, тут имеется пространство для терминологической дискуссии. Положим, я бы сказал «военный переворот» — и передал бы таким образом всю ответственность за случившееся вам. Что ж в том хорошего?

— Мы готовы взять на себя эту ответственность, — ухнул филином генерал-генерал Йорб, но За’Бэй успел заметить, как забегали глаза генерала-барона Каменнопольского. Выходит, кто-то здесь таки не согласен ответственность всецело принимать.

— Готовы-то готовы, — задумчиво побарабанил пальцами по колену генерал-хозяйственник Стошев, — но солидаризироваться с населением города было бы всё-таки вернее.

— Ведь если последуют меры, — немедля закивал генерал-барон Каменнопольский, испытавший зримое облегчение от того, что не ему первому пришлось ввязываться в спор, — нам понадобится поддержка населения. Не хотелось бы, чтобы нас ненавидели и по ту, и по эту сторону казарм, — нервически усмехнулся он.

Генерал-генерал Йорб неодобрительно зыркнул на генерала-барона из-под бурелома насупленных бровей, и За’Бэй с неожиданным для себя самого ликованием мысленно резюмировал: нечего было тревожиться, что у них в так называемом Революционном Комитете согласия нет — даже у генералов Охраны Петерберга сплошь метания.

— Да ясно, ясно, что население приручать теперь надобно, — генералу Скворцову будто не терпелось поскорее закончить пустопорожние разговоры. — И ясно, что если мы и дальше продолжим одной Охраной Петерберга все дела проворачивать, никакого доверия нам не будет, только страху и нагоним. Мы ведь и собираемся временный совещательный орган созвать…

— Это позже, — прервал его граф Набедренных надменным, хозяйским тоном, который За’Бэй слышал от графа раз в тысячу лет. — Для восстановления доверия населения гораздо важнее вопрос листовочников. Не утруждайтесь, мне уже известно, что некий подозреваемый содержится в казармах. — Генерал-барон открыл было рот, но граф не позволил ему высказаться, отмахнувшись с ленивым раздражением. — Это отнюдь не тайна, в городе бродит молва. Если память меня не морочит, впервые я услышал о задержании из перебранки собственных лакеев…