Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том II (СИ)

Чепухой.

Это слово очень любил сам Юр.

Отправляясь шпионить за Четвёртым Патриархатом, совсем уж собрав вещи и распрощавшись, Золотце в самый последний момент вдруг поманил Приблева в садик.

«Наследие лорда Пэттикота я оставляю на вас».

Наследие лорда Пэттикота. Всклокоченные люди с больными глазами, кипы бумаг на британском, которого Приблев почти не знал, и алхимические печи — неожиданно громоздкие, с подведёнными проводами, вовсе не похожие на колбы или реторты.

В печах, по словам Золотца, делались люди.

Ну, в паре из них.

«Но я, право… — совершенно смутился Приблев, — я чрезвычайно польщён, что вы показали мне, но не представляю, что с ними делать».

«Просто присмотрите, — улыбнулся Золотце, но заметив, что Приблев сосредоточен и даже несколько испуган, аккуратно взял его за плечо: — Отнеситесь к ним как к детям. Они любят своё дело, им ничего другого не нужно. Только присмотр, чтобы им — особенно теперь — никто не мешал».

Не мешал делать людей. Приблев силился и не мог это понять. Можно ли сделать человека в реторте — или, положим, печи? Собрать из химических элементов? Ведь если да, то души не существует… да и ничего, кроме химии, не существует. И как, если даже заучить перечень костей человеческого черепа — тяжкий труд? Как можно самолично возвести такую сложную конструкцию?

Будут ли это люди? Ведь тому нет подтверждений, пусть Золотце и говорит, что мистер Уилбери, бывший личный врач лорда Пэттикота, сам вышел из печи.

Будут ли эти люди расти и развиваться самостоятельно?

Этично ли прятать в Порту такой прорыв… не в науке даже, а в философии, пожалуй?

«Если отыщете себе переводчика, которому не страшно довериться, — беспечно взмахнул манжетой Золотце, — можете с ними поговорить. Они объяснят лучше моего. Только, пожалуйста, пусть переводчиком не будет Гныщевич».

«Вы в нём не уверены?» — удивился Приблев.

«Я уверен в том, что он попытается отобрать у меня дело».

Это, пожалуй, было справедливо. И это не было чепухой, что бы ни утверждал Юр. Даже если Золотце ошибается, даже если бывшие невольники лорда Пэттикота врут, даже если печи — не прорыв ни в чём, они остаются блистательным экспериментом.

Они не чепуха.

— Чем я занимаюсь? — Приблев скользнул глазами по корешкам собрания сочинений какого-то британского естествоиспытателя — в оригинале, конечно. — Если хочешь, можешь посмотреть сам.

Юр такой откровенности, кажется, не ожидал; он нахмурился.

— Мне будет на что смотреть?

— В этом городе есть место, где стоят некие агрегаты. В агрегатах протекают химические реакции. В результате этих реакций, возможно, из агрегатов выйдут… гомункулы, — сказать «люди» не повернулся язык.

— Звучит как бред, — хмыкнул Юр, но хмыкнул неубедительно, вполсилы, и губы его чуть задрожали.

Он, в отличие от Приблева, был настоящим врачом и настоящим учёным.

— Мне тоже так кажется… И у меня не хватает способностей разобраться самому. Скажи мне, Юр, это бунтарство? Ну, если это правда? И разве любая наука — не бунтарство?

— Я никогда бы не подумал, что ты — тайно и прогуливая Штейгеля — занимаешься наукой, — улыбнулся Юр, и улыбнулся так искренне и даже радостно, что Приблеву тут же стало неловко за возникшее у брата ложное впечатление.

— Ну, не только ей, — уклончиво заметил он, но Юр его, кажется, не услышал. Он снова обернулся к шкафу, снял как раз один из тех томов на британском, перелистнул пару страниц, отыскал некую схему и ткнул ей Приблеву в лицо.

— Твои агрегаты похожи вот на это? — взволнованно спросил он. — Хотя бы неким базовым принципом? Мне просто пришло в голову…

— Сходи и оцени сам, — продолжил уклоняться Приблев, не имевший ни малейшего представления о принципе работы печей.

Юр кивнул, отложил книгу, сделался очень серьёзен, поправил очки и ответил официальным тоном:

— Я бы действительно хотел ознакомиться лично. Если, конечно, это не дурная шутка. Вероятно, агрегаты спрятаны?

— Да, вместе со специалистами — а ты очень верно решил освежить британский, они только на нём и говорят… Там хитрая дорога и охрана, я тебе лучше нарисую схему. Но с тобой, извини, не пойду, есть и другие дела.

Может, это и дурно — выдавать Юру наследие лорда Пэттикота из одного только желания доказать, что с самостоятельной жизнью Приблева следует считаться, но Золотце ведь дозволил привести доверенного переводчика, а Юру, при всех его недостатках, Приблев всей душой доверял. Да и пользу он может принести, если надумает во всём этом разобраться.