Array Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том IV (СИ)

— Вы будете указывать нам на низость и подлость? — не сдержался Скопцов. — Вы? После всего, что вы наговорили о разнесении в пыль Петерберга?

— Петерберг сам избрал свою судьбу.

— А Европы сами избрали свою зависимость от Росской Конфедерации, — завёл свою любимую песню Мальвин. — Навязав зависимость и нам. Мы всего лишь хотим от неё избавиться, чтобы не гнить заживо от искусственно установленных ограничений в экономике, политике и даже в быту.

— Ваша самонадеянность страшна. Откуда у вас такая уверенность в своих силах? Почему вы считаете, что справитесь без Европ, без Четвёртого Патриархата, без опоры на старый порядок? Как вы сделаете хоть что-нибудь, отвергнув прежние формы управления?

— Видите ли, граф, — усмехнулся хэр Ройш, — в ваших рассуждениях стройно всё — кроме того, что мы уже справились без старых порядков. Пока в масштабах Петерберга, но и это немало, не находите? К тому же…

Что «к тому же», Золотце не услышал — от взгляда на улинского протеже кровь оглушительно ухнула в ушах, в висках, во всём черепе разом, сметая возможные сомнения.

Да, таким движением можно потянуться за чем угодно — папиросами, платком, часами.

Да, улинский протеже не производит впечатления человека, способного на.

Да, у него попросту нет причины — кроме дурного, по-отрочески бестолкового характера.

Нет, это всё неважно!

Конечно, Золотце выстрелил первым — батюшка приучал его к револьверам с пяти лет, с пяти проклятых лет, когда пальцы не слушаются вовсе, рука устаёт за минуту, когда даже слабенькая отдача дамской модели отбрасывает на шаг!

Золотце не мог позволить улинскому протеже застрелить хэра Ройша.

Улинский протеже взвыл, хватаясь за продырявленную ладонь, и выронил собственный револьвер. Мальвин успел стащить хэра Ройша и Скопцова с кресел на пол.

Конечно, Золотце выстрелил первым — но улинский протеже выстрелил вторым, его пальцы скрючились от нежданной боли и крюками ударили по крючку, подобное тянется к подобному. Пуля — конечно, ещё бы, как же иначе, с пяти лет! — ушла в сторону от хэра Ройша.

Она досталась секретарю Кривету, в последний момент метнувшемуся к креслам. Защитить?

И Золотце понял, что спектакль окончен, всё, довольно — пора уходить через дверь для прислуги, охраняемую грифонами, стыдливо покрашенную под стену, через проклятую эту дверь на крутую лестницу, по которой трудно бегать и ещё труднее волочить груз…

Потому что секретарь Кривет нужен им живым.

Как секретарь Кривет, не как инструмент. Они ведь, конечно, никакие не чудовища.

Положение Гныщевича оставляло желать лучшего. Он настойчиво повторял себе, что нужен генералам живым, но действительность не спешила подкрепить сие убеждение фактами.

Никогда не делай того, чего ожидает от тебя противник. Вопрос в том, чего он ожидает и что вообще можно сделать.

Гныщевича держали в крошечной, метра с три шириной, подвальной комнатушке — очевидно, не в казармах, а где-то в черте города. Помимо пленника там присутствовали железная койка с тонким матрасом и одеялом, пустая тумбочка, графин с водой, жестяная кружка и ночной горшок. Единственное окошко маячило под потолком и было плотно забито досками. Пока Гныщевич валялся без сознания, ему обработали рану и обчистили карманы.

В довершение ко всему руки его были крепко связаны за спиной.

Интересненькая получается задачка. Un problème interessant!

Коварство генералов оказалось блистательным в своей простоте. Теперь, когда Гныщевич получил полный градоуправческий чин, он мог от этого чина отказаться. Упразднить должность как таковую. Вернуть Петерберг законным владельцам.

«Согласитесь, что это справедливо, — вещал всё ещё довольный собой Каменнопольский, когда Гныщевича впервые приволокли на аудиенцию. — В конечном итоге, революция делалась нашими силами…»

«Но не вашим умом, — огрызнулся тот. — Вы рассказали своим associés, как героически меня арестовывали? Как вам понадобилось восемь человек, как вы бросили револьвер?»

«Восьмерых человек мы все вместе выделили, — Скворцов тоже был чрезвычайно бодр. — Известно же, что вы драчун».

«Помните, я говорил вам, что решение о строительстве дальних укреплений, о частичном уходе Охраны Петерберга из Петерберга приняли не мы? — прогудел Йорб. — Я не врал. И вы, и ваше Бюро Патентов… каждый по-своему — считаете, что стоите во главе политических процессов, не имея особых на то оснований. Изобретательность не стоит ничего, если она не подкреплена силой. Поэтому перед лицом силы вы подпишете указ о немедленном упразднении должности градоуправца и передадите Петерберг тем, кому он всегда принадлежал по праву».