Мун Ли - Наш испорченный герой. Встреча с братом

Самое сильное поражение в борьбе с Сок Дэ я потерпел в учебе — именно в той области, где я был больше всего уверен в себе. С самого начала я рассчитывал, что своими оценками на экзамене положу Сок Дэ на обе лопатки. Целый месяц я предвкушал экзамен, который должен был состояться в середине апреля. Он давал мне несомненный шанс. Уверенность моя возникла не на пустом месте. Между моей школой в Сеуле и этой оказалась целая пропасть, и потому стать здесь первым учеником было легче лёгкого. К тому же Сок Дэ, по-видимому, не слишком-то был озабочен учёбой. У меня до сих пор сохранилась привычка оценивать людей по их уму — возможно, эта привычка возникла именно тогда.

Я ждал экзамена, считал, сколько дней до него осталось, но, когда он прошёл, результат оказался совершенно неожиданным. К моему удивлению, Сок Дэ набрал средний балл 98,5 и стал первым не только у нас в классе, но и во всех пятых классах. Мой результат — 92,6 — едва позволил мне стать вторым в классе, и при этом я даже не попал в первую десятку в общем зачёте по всем пятым классам. Разница, конечно, была не так велика, как по части кулаков, но всё же я был ему неровня. Результат был ясен, и без толку было думать, что всё это как-то странно, и злиться.

Тем не менее я продолжил безнадёжную борьбу. Меня влекла тёмная, странная сила, природу которой я едва понимал. Я потерпел поражение в драке, в попытке привлечь на свою сторону ребят, в учёбе — везде Сок Дэ был первым. Оставалось ударить по самому слабому месту. Я очень рано усвоил тот приём, который используют взрослые, когда все другие средства не приносят успеха, — компромат.

Я стал подмечать случаи, когда Сок Дэ злоупотреблял властью старосты, чтобы потом всё рассказать нашему классному руководителю. Я знал, что доверие учителя было такой же частью его власти, как его умение драться. Учитель доверял Сок Дэ принимать уборку класса, проверять домашние задания и даже наказывать учеников — и это придавало насилию, творимому старостой, законную силу и позволяло ему безраздельно царить над нами. Я не смог бы объяснить логически, почему это было так, но я был в этом совершенно уверен.

Но раскрыть злоупотребления Сок Дэ оказалось тоже не легко. Я думал так: раз в классе такая подавляющая обстановка, раз у всех такие потерянные лица, то стоит немного копнуть — и все преступления выплывут наружу, кто-нибудь проболтается. Но я не обнаружил никакого криминала. Ну да, он бил и обижал ребят, но почти всегда у него было оправдание, что он действует с одобрения учителя. Он поедал их обеды, отбирал у них разные вещи, но всякий раз ребята добровольно сами тащили ему всё это.

Чем больше я наблюдал за Сок Дэ, тем больше я убеждался в том, что учитель правильно сделал, что передоверил ему все дела. Наш класс под управлением Сок Дэ был образцом для всей школы. Его кулаки были гораздо более эффективным дисциплинарным средством, чем поверхностный контроль дежурного учителя или префекта, которые следили за тем, чтобы школьники не ели конфет или не нарушали других мелких правил. Если Сок Дэ отвечал за уборку, то можно было быть уверенным, что наш класс будет самым чистым в школе и что наша цветочная грядка во дворе будет ослепительно красива. Когда мы под надзором Сок Дэ высаживали деревья, мы занимали первое место в школе. Его командная система делала нас первыми во всём. Стены класса ломились от почётных грамот. Когда он был капитаном, наша команда побеждала любые другие. Проводя свои операции, Сок Дэ как бы подражал любимой стратегии взрослых — «кнута и пряника», и у него всё получалось быстрее и лучше, чем если бы нами руководил сам учитель. Ну и, наконец, хоть это и не главное, держа все пятые классы под контролем при помощи своих кулаков, он поставил дело так, что никто из параллельных классов не смел и пальцем тронуть кого-нибудь из наших. И это тоже должно было быть по душе классному руководителю.

Невзирая на всё это, я продолжал начатое дело, и чем безнадёжнее оно казалось, тем упрямее я становился. Я следил за старостой неотрывно: только бы раскопать что-то из его злоупотреблений.

Я и сейчас не понимаю отношения Сок Дэ ко мне. Я учился в новой школе уже три месяца, и, надо думать, ему уже давно донесли, что я под него подкапываюсь, но его отношение ко мне оставалось таким же, как в самом начале. Он не выражал никакой неприязни, не выказывал ни малейшего знака нетерпения. Терпение у него было действительно незаурядное, это нельзя было объяснить только нашей разницей в возрасте в два-три года. И если бы не странная сила, которая заставляла меня бороться, то на этой стадии нашего противостояния я наверняка уже встал бы перед ним на колени.