Мария Тумова - Обнаженные души

Она качнула головой.

– Нет, в Нормандии.

6 июня 1944 года. Наступил день D, так в военных кругах именуется дата высадки десанта на захваченную территорию. Силы Сопротивления были сгруппированы вблизи района высадки, предупрежденные такими же маленькими группами, как группа Венсана Кара. Вместо наиболее вероятного места для высадки – побережья пролива Ла-Манш и Па де Кале – были выбраны преимущественно пляжи Нормандии: Омаха, Суорд, Джуно, Голд, Юта. А также несколько городов близ побережья.

Соланж двигалась вместе с отрядом макисов под командованием Эдмона Ловаля.

В последнее время она стала ко всему равнодушна.

Окружающее воспринималось словно сквозь пелену, навеянную пустотой от потерь.

Накануне высадки Ловаль подошел к ней с угрюмой улыбкой. Он заглянул в ее пустеющие, потерянные глаза с нежностью и состраданием.

– Все еще впереди, девочка. Жизнь еще не закончилась.

Но в тот миг она была слишком слаба, чтобы поверить в это.

Высадка прошла ночью. Было тихо до самого рассвета, а потом все началось. Канонада, крики.

Легкое розоватое зарево рассвета разрывали сверкающие блики взрывов. Вновь полилась человеческая кровь на измученную землю.

Соланж укрылась в одном из обозов Ловаля. У нее началась лихорадка. Призрачными бликами мелькали образы родных и потерянных людей. Ксавье, Сесар, Ева, Венсан. Никогда больше она их уже не увидит. Отец, Айзек…

Дождь все не прекращался, ветер сурово хлестал ледяными потоками о бока обоза. Крики, стоны. Совсем недалеко. Война гремела в ста шагах от нее. Случайные пули попадали в невинные стволы рвущихся под ветром деревьев. Она дрожала от холода, от неуютного чувства, так похожего на страх. Но страх ли это был? Страх чего? Потери? Боли? Терять было нечего, а боли она уже не боялась. Промозгло, пусто, дико… В этот страшный миг и жить не хотелось, и умирать не хотелось…

На ясном синеватом горизонте, выглядывая через арку сплетенных ветвей деревьев, медленно поднималось солнце.

Лучи просачивались, покрывая позолотой капли росы на зеленеющих листьях. Было тихо-тихо, слышался лишь щебет птиц.

Соланж стояла у широкого окна, не отрываясь, глядела на нежный золотисто-розовый рассвет. На душе было тихо. Непривычно тихо. Наступал новый день, который не предвещал ни гибели, ни слез, ни крови. А потом будет новый день. А потом еще и еще… Война закончилась.

Соланж стояла и смотрела долго-долго, пока солнце не расползлось по небу ослепительно ярким пятном. Она ни о чем не думала. Просто наслаждалась спокойствием и тишиной, к которой только предстояло привыкнуть. Она отвела назад выпавшую светлую прядь волос и обернулась на шорох за спиной. Легкая улыбка тронула самые кончики губ.

– Проснулась уже?

Девочка с ангельской улыбкой, с черными вьющимися волосами потянулась на мягком диване, хлопая густыми ресницами над карими глазами. Она была совсем-совсем темненькой, с резковатыми чертами лица и открытой искренней улыбкой. Соланж приняла Эдит как родную. Настолько этот человечек из будущего напоминал ей незабытое, врезавшееся навек в сердце прошлое.

– Хорошо спала? – ласково спросила Соланж.

Девочка кивнула.

– Можно мне у тебя остаться?

Соланж вновь улыбнулась. Могла ли она подумать об этом лет пять назад? Сама избалованная девочка, непривыкшая к невзгодам, бежавшая от ответственности… Могла ли она предположить, что сама с радостью возложит этот груз на свои плечи?

– Конечно, Эдит. Теперь мы всегда будем вместе.

– А ты мне кто? – нерешительно и как бы украдкой спросила девочка.

Соланж медленно отошла от окна и присела на край дивана.

– Это очень долгая история, и когда-нибудь я обязательно расскажу ее.

– Почему не сейчас?

– Потому что сейчас ты еще очень мала.

Эдит упрямо покачала головой.

– Неправда, я пойму.

Соланж, задумавшись, взяла маленькую ручку в свою ладонь.

– Ты помнишь свою мать? – совсем тихо произнесла она. – Еву.

– Помню… только очень-очень смутно. Я ее мало видела, – девочка зажалась.

– Знаю, Эдит. Но она любила тебя, поверь мне… Очень, – она прикрыла глаза и чуть-чуть сжала руку девочки. – Она мне была как сестра.

– Она никогда не говорила о тебе, – девочка помолчала. – И что она меня любила, тоже не говорила.

– Она просто не знала, как сказать. Подожди, – Соланж встала, подошла к шкафчику и, заглянув в него, достала из тумбочки фамильный медальон семейства Евы. – Вот, держи, – она вложила тоненькую цепочку в маленькую ладонь девочки. – Это досталось Еве от ее матери. А потом она хотела передать его тебе. Но не успела.