Мария Тумова - Обнаженные души

Сизое, пасмурное утро, окутанное туманной дымкой, не осевшей с ночи. Тонкие стволы деревьев возвышались в серое, с проблесками голубизны небо. Легкие шорохи пробивали тишину, сырой ветер сбрасывал брызги росы с редких листьев. Было еще совсем рано. Едва рассвело.

Конвойный автомобиль остановился в шуршащих листьях. Венсан посмотрел на угрюмый пейзаж за окном. Серое, серое место. Серое мгновение жизни. Самое последнее.

– Выходи, – скомандовали ему грубо.

Он вылез из машины. Не было смысла сопротивляться. Да и сил почти не было.

Его вывели на небольшую поляну с тремя одинокими тощими стволами деревьев. Там стоял еще кто-то. Венсан вздрогнул, еще издалека различая знакомые черты. Совершенно седой, измотанный, грязный старик. Когда Венсан подошел ближе, сомнения его окончательно рассеялись. Сесар Моралес.

Венсан встретил его легкой, обреченной, но приветливой улыбкой. Испанец удивленно нахмурился, но потом грустно улыбнулся в ответ. Их поставили рядом друг с другом.

– Как там? – еле слышно прошептал Сесар.

– Ксавье погиб.

Моралес тяжко вздохнул.

– Он сам это сделал, чтобы не попасть в их лапы.

– А остальные?

– Ева тоже… мертва.

Сесар на миг закрыл глаза. Сколько потерь, боли и… страха.

– А Соланж? – слегка дрогнувшим голосом спросил он.

Венсан помолчал.

– Она доведет дело группы до конца, покинет город, доберется до Ловаля с поручением из центра.

Сесар побледнел еще больше.

Венсан улыбнулся своей загадочной лукавой улыбкой.

– Она сильная, Сесар. Она справится.

Конец их неминуемо приближался. Ни тени недоверия, ни прежних противоречий между ними не было. Они жили одним делом и умирали вместе.

– Орудие, на изготовку.

Защелкали затворы. Венсан почти равнодушно посмотрел на мокрую пожелтевшую траву у ног.

– Целься.

Он обернулся и в последний раз взглянул на Сесара. Каждый думал о чем-то своем. Сесар – с волнением, Венсан – с тяжелым холодом в сердце. Они думали о женщинах, которых любили. Венсан – о погибшей Еве, с которой его ждало скорое воссоединение. Сесар – о Соланж, на долю которой выпало тяжелое испытание. Справится ли она? Выживет ли? Дойдет ли до конца?

Она сильная… Даже Венсан верил. И ему ничего не оставалось, как поверить.

Венсан смотрел прямо в темное дуло своими синими, словно небо, глазами, без страха, со смирением. В конце концов, терять ему было нечего.

– За Свободную Францию! – внятно и ясно произнес он.

Сесар глянул на него мельком, и тень гордой улыбки блеснула на его постаревшем лице.

– Огонь!

Шумно встрепенувшись, стая птиц взметнулась в сизое предрассветное небо. Соланж встала и подошла к окну.

Светло, но за пеленой туманных сизо-дымчатых облаков солнца не было видно. Сердце сжалось внутри. Все? Прервалось мгновение?

Суровая тоска въелась в сердце до пустоты. И вновь наступила тишина. Зловещая и холодная.

«Дольше оставаться нельзя», – почему-то подумала Соланж. Словно оборвалась та ниточка, что держала ее в этом городе.

Она взяла только самое необходимое. Из-под декоративной вазы в саду она неуверенно достала пистолет, переданный ей когда-то Венсаном. Черное, страшное, смертельное оружие.

Соланж кинула прощальный взгляд на сероватое обветшавшее крыльцо. Все осталось в прошлом. Ничего не вернуть. Надо двигаться вперед.

На выезде из Орийака, едва пряча дрожь, Соланж протянула офицеру документ. Тот пристально посмотрел на бумажку, а затем на нее. Ее лицо было бледным.

– Этот пропуск выдал вам лично фон Беерхгоф? – наконец спросил он.

– Нет, – рассеянно произнесла Соланж. – Мне выдали в комендатуре.

Он еще раз подозрительно посмотрел на нее. Что-то случилось? Так и хотелось спросить… Но она молчала, блокируя дрожь, борясь со страхом, бледная и бессильная. Наконец он вернул бумажку и махнул рукой.

Начинался дождь. В лужах хлюпала вода, и зеленая листва тонула в мутной воде на покрытой пыльной грязью дороге.

Соланж передвигалась на попутках. Несколько километров проехала на телеге, затем была пара машин. Попутчикам она рассказывала, что едет в Нормандию к сестре – единственному выжившему близкому человеку. Все сочувствовали, (такая молоденькая и так настрадалась!), желали удачи. Никто не мог даже подумать об истинной цели ее путешествия.

На своем пути она встретила еще несколько постов. Здесь никто ничего не знал ни о заговоре Сопротивления в Орийаке, ни о застрелившемся коменданте. Пропуск принимали безоговорочно.