Нагиб Махфуз - Избранное

— Я думаю, глупо продолжать печатать объявление, — – обратился Сабир к Ихсану.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Тантави.

— Наверняка он видел объявление. А не он, так кто–то из его близких.

— И я так считаю.

— Значит, он не хочет откликнуться, — вмешалась Ильхам. — А может, живет далеко отсюда, даже в другой стране, — предположил Сабир.

Но Ильхам продолжала развивать свою мысль:

— Все зависит от него, и только время решит эту загадку. Он вернется к тебе, когда сам того захочет. Мы иногда такие вещи читаем о пропавших. Она не знает, что это Сабир нуждается в пропавшем отце, а не наоборот. Он нужен ему не только для обретения свободы, достоинства и покоя, но и для того, чтобы удержать Сабира от преступления. Ничего она не знает о преступлении, которое само ищет его, подстерегает из–за угла. Не знает о тупике, в котором он окажется, когда израсходует все свои деньги. Он часто задумывается, а не бросить ли всю эту затею, но не может окончательно поставить точку. А если он однажды решится прекратить поиски, тут же будет вынужден принять другой образ жизни.

— Давайте в последний раз напечатаем, — подвел итог своим размышлениям Сабир.

Потом ждал в «Витр Куан». Почти ни дня не проходило без встречи. Они стали приятной традицией для обоих. Верно, что во второй половине ночи он забывает обо всем, но едва забрезжит утро, как вся его страсть и пелен ость устремляются к Ильхам. В ее присутствии чувства возносят его к вершинам счастья и чистоты. Но и темная страсть к Кериме не исчезает совсем, только на какое–то время притаится. Его увлечение Ильхам не угасает, но и власть другой женщины неотвратима, как правосудие. Иногда гнет этой власти заставляет его ненавидеть ее, но и сбросить его он не желает. Порой все существо его тянулось к Ильхам с отчаянным призывом спасти его. Он старался уйти от назойливого вопроса: кого из них ты бы выбрал? Но вопрос этот беспокоит его, как скрытая хроническая болезнь. Ильхам — чистое небо, под сводом которого сияет вера. Керима — небо в тучах: вот–вот грянет гром и заполыхают молнии, хлынет ливень. Но она же и любимое небо Александрии.

Он пил сок в «Витр Куан», а в голову вдруг врывался шум улицы Святого Даниила. Почему она отказывается признаться, что она — та девушка из переулка Кирши?

Мучительница, дьяволица. В его фантазии слились воедино гул морских волн и запах соленой йодистой воды, любовь к родному городу и ночные похождения, полные приключений и жестоких драк. А Керима — его подобие. В ее крови кипят первобытные инстинкты и необузданные страсти. Она не такая, как Ильхам, вершина, до которой никому не добраться. Он посмотрел в ее глаза, которые пристально изучали его, пока она усаживалась напротив него за столик. На вопрос Ильхам о том, как он проводит время, он ответил:

— Когда иссякнут все средства поиска, у меня больше не будет предлога оставаться в Каире. Опустила ресницы и спросила:

— А ты уже решил, когда уедешь?

— Мне трудно расстаться с Каиром. С очаровательной прямотой она сказала:

— Я рада это слышать. Хорошо, если бы твое желание осуществилось.

— Я и сам непрерывно думаю об этом.

— А твои родные, твоя работа?

— У каждой проблемы есть решение. Мне кажется… он вдруг запнулся и после короткой паузы продолжил: Мне кажется, что я приехал в Каир не для поисков Сайеда Сайеда Рахими, а чтобы найти тебя. Мы иногда гонимся за какой–то целью, потом спотыкаемся обо что–то на дороге и вдруг обнаруживаем, что здесь–то и есть подлинная цель. Ее лицо зарделось, когда она ответила все с той же прямотой:

— Что касается меня, то я обязана счастьем Сайеду Сайеду Рахими.

— Как ты прекрасна! Как прекрасна любовь! Да, да, это любовь с каждым днем все крепче привязывает меня к тебе. Она кроется за любым моим словом, обращенным к тебе, о чем бы мы ни говорили. Всего час назад это слово, «любовь», даже на языке не вертелось, но если бы не оно, не было бы оправдания и смысла любому слову, которое я говорил.

Ее губы что–то прошептали. Он спросил:

— Разве не так?

— Да… и больше того, — ответила она, набравшись храбрости.

Ему хотелось петь от радости, но он выразил свой восторг лишь легким пожатием ее руки. А через несколько часов Керима снова будет в его объятиях. Кольнуло беспокойство. Вдруг испугался этих счастливых голубых глаз. Сердце сжалось от дурных предчувствий. Ах, как часто он мечтал об обладании двумя женщинами сразу без страданий и угрызений совести. Но пока он с Ильхам, его терзают воспоминания о Кериме, а с Керимой его мучают мысли об Ильхам. Слияние их воедино означало бы покой, о котором он не осмеливался даже мечтать. Чтобы отвлечься от неразрешимой дилеммы, он спросил: