Дмитрий Новиков - Голомяное пламя

Поздней зимой 2001 года я ехал на Белое море, чтобы поселиться там на несколько недель в затерянной лесной охотничьей избушке. Места эти давно манили меня. Несколько путешествий по побережью я уже совершил. Но всё это были летние путешествия. Зимой же не был здесь никогда.

В предыдущих походах я бывал много раз поражен в самое сердце и душу красотой здешних мест, культурой и мудростью местных стариков, живым и великим поморским языком, многие слова которого в других областях расселения русских людей уже неизвестны и даже в словаре Даля упоминаются как устаревшие. Здесь же, и это поразило меня, они по-прежнему были в общем употреблении и удивляли каким-то древним веяньем, словно исходившим от истоков зарождения русской цивилизации. Много выслушал здесь я и легенд, былин, сказок и песен. Всё это вместе с суровой и прекрасной природой, вольным духом здешних жителей (поморы никогда не были крепостными, самому царю Петру в глаза говорили то, что думают), тяжелой историей края, начиная от освоения Севера русскими, протекая через ужасы церковного раскола, завершаясь в лагерных ужасах двадцатых – тридцатых, настолько растрогало, раскрепостило мою душу, что я жизни не мыслил без путешествий на Север. Но человек с растроганной душой является вечной мишенью искушений. Сам я всегда был неверующим, взрощенным жесткой пропагандой атеизма в течение всей первой половины моей жизни. Именно здесь, на Белом море, я познакомился с женщиной, которую полюбил из последних, казалось, жизненных сил. Надеждой и ответом на все жизненные вопросы мнилась она мне. Будучи уже опытным в вопросах отношений с женским полом, я тем не менее поддался искушению, словно слепой кутенок, тянущийся губами к сосцам желанной, божественной матери. Три года, что длилась наша история, стали восторгом и мукой для меня. Минуты взаимного понимания и страстного восторга сменялись дьявольскими муками ревности и использованности, которые имели под собой все основания. К завершению этих трех лет моя прелестница получила от меня всё, что ей было нужно, и расчетливо готовилась к расставанию. Яростное предчувствие этого и повлекло меня на Север, где в суровых условиях здешней зимы я надеялся исцелиться от наваждения, полученного здесь же.

Интересно – пока добирался до мест на Крестовых озерах, где стояла охотничья избушка, мельком увидел заново отстроенную церковь в поселке Чупа и часовню в деревне Кереть. Поинтересовавшись у местных жителей, узнал, что посвящены они преподобному Варлааму Керетскому. Вкратце узнал от жителей историю его жизни. А позже – нашел и жизнеописание.

Преподобный отецъ Варлаамъ в лѣта бѣ царя и великаго князя Иоанна Васильевича всея России самодержца. Рождение и воспитание имѣ в Кѣрецкой волости, на море окиянѣ. Научен же бысть книгам и Божиимъ судомъ поставленъ бысть презвитером в Колскомъ градѣ в церкви Николы чюдотворца, и тамо пребываше добрѣ подвизаяся на невидимаго врага козни, и люди закону Божию яко истинный пастырь поучаше, и бысть ходатай Богу и человеком.

Видѣвъ убо его диаволъ всяческими добродѣтелми украшена, свою же окаянную и немощную силу, яко паучину раздираему от него, простре сѣть во уловление праведнаго, яко же древле на Адама, вложив бо его во убийство супружницы его. Онъ же по сотворении грѣха разумѣвъ, яко завидѣвъ ему врагъ, плакався велми и недостойна себе судивъ еже священная действовати, но паче изволилъ страдати за грѣхъ, – еже с мертвым тѣломъ по морской пучинѣ с мѣста на мѣсто плавати, дондеже оно мертвое тѣло тлѣнию предастся. И бѣ видѣти праведнаго труды единаго по морю в карбасѣ ездяща с мертвым телом от Колы около Святаго Носа даже и до Кѣрети. И не яко же протчии человецы ожидаху паруснаго плавания, но он плаваше против зѣлнаго обуревания и весла из рукъ своих не выпущаше, но труждашеся велми и псалмы Давидовы пояше, то бо ему пища бяше. И во дни убо труждаяся по морю, в нощи же без сна пребываше, моля Бога со слезами о отпущении грѣха. И понеже доволно время потрудився, хотя извѣщение прияти. Доиде прежереченнаго мѣста – Святаго Носа. Ту бѣ, глаголютъ, прежде того непроходну мѣсту тому быти ради множествъ червей морских, иже творяху многи пакости над лодиями мореходцемъ. Еще бо и онъ без вреда пребываше от них, но восхотѣ и протчимъ человеком путь без вреда сотворити. Ставъ на молитву и руцѣ воздѣвъ на небо, услышанъ бысть. И абие черви без вѣсти сотворишася, и путь мореходцемъ около Святаго Носа сотворил чист даже и до нынѣ.