Михаил Орловский - И пришел доктор...

Уезжать с городка всегда приятно, особенно если ты уезжаешь навсегда. Словами столь приятных чувств не передать и ни одним пером не описать. Сразу и сопки выглядят чрезмерно красиво, и серое небо становится не таким уж и серым и всё в подобном духе. Трясёшься на автобусе в Мурманск три часа, а ощущение, что едешь на лимузине — такая вот это не передаваемая радость покидания ЗАТО.

На КПП, где проверяют документы на въезд и выезд из ЗАТО, помощник дежурного несколько придержал автобус и удалился в дежурку. Юрас, зная, что военное начальство запросто может быть подлее самого последнего негодяя, почуял неладное.

Практически, как почуял Юрас, так и случилось, хоть по Звёздам не гадай. Через минуту вышел дежурный по КПП, зашёл в автобус и сказал офицеру в запасе: «Пройдёмте». Выходя из кабины, он добавил: «Автобус свободен». Офицер в запасе, слегка шокированный и в сознании немного примятый, последовал в направлении дежурки. Транспортное средство, преодолев линию шлагбаума, медленно заколесило прочь. Красные стоп-сигналы, висевшие на его заду по бокам, кричали, что путь закрыт. От уволенного медика отделилась невидимая рука и плавно помахала вслед уезжавшему автобусу. Тётенька Свобода испарилась за поворотом, вместе с «Икарусом».

Зайдя в дежурку, Юрас очутился в облаках сигаретного дыма. Откашлявшись и чуть отступя к выходу, он поинтересовался, в чём дело. Дежурный протянул слегка пожёванную бумажку.

Выяснилось, что комендант гарнизона, тот самый комендант, что своровал наши с Лёликом документы и грозил потом немытым пальцем, запретил выпускать Юраса за пределы гарнизона. Запретил самолично, без запроса морского прокурора, без решения флотского суда, просто решил и послал на пропускной пункт ориентировку.

Столкнувшись с комендантским произволом, задержанный неожиданно вспомнил древний медицинский анекдот, всплывший в его голове, словно старая довоенная мина:

Встречаются в конце войны трое военнослужащих: русский, француз и англичанин. Англичанин говорит:

— Вот у нас медицина далеко шагнула. Одному бойцу оторвало руки, так ему их обратно пришили и он отныне на швейной фабрике работает.

Француз говорит:

— Подумаешь руки. Вот у меня однополчанину ноги взрывной волной отхватило, и хоть бы что: протезы сделали и на самолёт посадили. Первоклассный лётчик получился.

Русский им оппонирует:

— Да что там говорить. У нас Петровичу в бою и ноги, и руки, и голову — всё практически оторвало, осталась лишь попа. Ничего, служит теперь комендантом.

Вспомнив анекдот, пленник почему-то не рассмеялся, а наоборот, опечалился ещё крепче. И действительно, ведь данные действия не только нарушение всех моральных устоев гражданина, но и, кроме того, уголовная ответственность. Я же писал Вам, что этот город — город непуганых баранов и неотёсанной идиотии.

И напрасно Юрас махал предписанием, бесполезно совал в морду дежурному удостоверение с печатями и паспорт с ЗАТОшной пропиской, брызгая во все стороны жидкостью изо рта, — всё впустую. Дежурный включил морскую тупизну (очень удобная вещь, шикарно применяется против начальства) и оставался непреклонен…

Шла суббота. Я мирно посапывал, разложив свои косточки на диване. А что мне ещё оставалось делать? Подорвавшись ни свет ни заря в пять часов утра, ради проводов Юраса, я имел вполне законное право немного поваляться и даже, возможно (я сказал: «Возможно»), немного похрапеть. Дома я находился в скорбительном одиночестве.

Меня разбудил звонок моего, навсегда уехавшего, друга ровно в тот момент, когда мой сон вступил в решающую фазу. Ясный голос академического товарища, разразившийся в сотах мобильной трубки, сообщил мне о таком вот неприятном инциденте краткими словами: «Меня на КПП сняли, скоро вернусь в городок, встречай».

Минуты три я, повидавший всякое от флотских и уже заматеревший сильнее любого морского волка, лежал в анабиозе и не мог поверить услышанному. Да и кто бы смог? «Это что, — рассказывал мне потом Юрас. — Там на стене ещё один ориентир висит. Типа, если в городок будет заезжать капитан третьего ранга Пубархитов и начнёт показывать: пропуск, командировочное, отпускной, прописку в Заосёрске — не пускать!»…

Повергнув в шок меня, Юрас пошёл повергать туда морского прокурора. Будьте спокойны — ему данный трюк удался. Прокурор тоже с таким не сталкивался, даже в самых смелых фантастических рассказах. Он долго смотрел на предписание, на приказ об увольнении, на штамп в удостоверении офицера и силился понять военных, задержавших Юраса. Разумеется, понять их он не смог, схватил телефон и набрал номер коменданта.