Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни

С этими словами он забрал у меня золотой ободок — и без труда надел на собственный безымянный палец. И только тогда я заметила, какие изящные у Роджера руки — точь-в-точь как у Эллиса. Из всех моих знакомых мужчин похвастаться такими мог только Эрвин Калле, но суставы у художника от работы стали широковаты, а вокруг безобразно обстриженных ногтей у него темнели пятна въевшейся краски.

— Оно по размеру и вам, — заметила я. Роджер застенчиво улыбнулся, точно получил лучший в своей жизни комплимент:

— Да, разумеется — ведь моей невесте должно подходить то же, что и мне! Иначе какой в этом смысл? И лишь теперь я понимаю, что всё началось с кольца, — вздохнул он вдруг, мрачнея. — Понимаете, у Джудит, то есть у покойной мисс Миллз, был один грех. В остальном она — как подарок Небес, то есть была как подарок, конечно… Трудолюбивая, честная, добрая, умелая, никаких родственников в Бромли. И, что самое главное, Джудит обожала мою мать — всю целиком, с привычками и чудачествами, несмотря на болезнь. Звала ласково даже… даже когда становилось трудно. — Роджер сглотнул и на мгновение отвёл взгляд, но почти сразу сумел взять себя в руки. — А мама это чувствовала — и слушалась её. Беда в том, что Джудит не могла удержаться от воровства. У нас часто пропадали мелкие вещи — сегодня платок с монограммой, через неделю — карандаш или недоделанная мамина вышивка, через месяц — вилка. Если исчезало что-то по-настоящему ценное, например, моя печать, я начинал громко жаловаться на пропажу кому-нибудь в присутствии Джудит, и вскоре вещь отыскивалась в неожиданном месте. Печать, скажем, обнаружилась на дне супницы, — разразился Роджер хриплым, похожим на кашель смехом. — Думаю, в любом другом доме Джудит пришлось бы нелегко, но мама вовсе ничего не замечала, а я не сердился. Вот другое дело, когда управляющий пытается укрыть часть дохода от мастерской и положить себе в карман, а такое случается чаще, чем мне хотелось бы. Вы не представляете, леди Виржиния, сколько соблазнов для вороватого человека в швейной мастерской!

— Довольно, мы уже поняли, — мягко прервал рассказ Эллис и обернулся ко мне: — Вам, учитывая ваши собственные непростые отношения с прислугой, думаю, не надо лишний раз объяснять, почему мисс Миллз так долго проработала в этом доме. И продолжала б дальше, если бы не трагическая случайность. Вы наверняка уже догадались, какая.

Пальцы у меня сами собою сжались на трости; раненую ладонь прострелило болью. Запах сырой земли из разбитого горшка стал вдруг необычайно резким, а февральские лиловатые сумерки за окном обожгли взгляд холодом. Давний сон — тот, с которого всё это началось — предстал перед внутренним взором, застилая действительность.

…На постели, укрытая одеялом, лежит женщина — тонкая, сухая и белая, как бумажный лист. Она умирает — умирает прямо сейчас…

"Ты за мной? Я не хотела его брать, ей-ей. Случайно вышло. Ох, кабы я могла вернуться и не взять его… Всё я виновата, всё я…"

" Не бойся, Джудит. Я ему расскажу".

Похоже, пришла пора исполнить обещание, данное во сне.

— Полагаю, мисс Миллз была очарована обручальным кольцом и взяла его ненадолго, — заговорила я с усилием, точно слова приходилось проталкивать через толщу воды. Собственно, так и было — образно говоря. Мне приходилось преодолевать саму себя. — И перед тем, как вернуть, показала его не тому человеку. И напоследок примерила его — и не смогла снять. А затем попыталась решить дело мыльной водой, но кто-то не вовремя застал её…

В горле у меня пересохло, и пришлось замолчать.

— Здесь никто не осудит вас за ум, Виржиния, — понимающе заметил Эллис в сторону. И, право, я была ему благодарна — и за заботу, и за глупые теории, потому что — видят Небеса! — теперь страшило меня отнюдь не осуждение, а то, что я должна была сказать.

А промолчать… Промолчать или отговориться глупостями стало невозможно, потому что сон об умирающей служанке всё ещё довлел надо мною, а она сама точно стояла за правым плечом и просила избавить от мучающей её тайны. И теперь, когда я поняла, что произошло, непроизнесённые слова жгли гортань.

— Её заметила мисс Грунинг, — сдалась я в конце концов. И, вспомнив рассказ Лайзо о призраке, продолжила: — Скорее всего, на кухне. Заметила и… и отрубила палец, не знаю, как. Святые Небеса, это чудовищно… Может быть, она предложила помочь с кольцом — и поддалась ярости, может, захотела наказать мисс Миллз. Думаю, лучше спросить у неё. Кольцо мисс Грунинг потом спрятала, а палец… Если всё происходило на кухне, то несложно было забросить злосчастный палец в печь. А пол притереть шалью миссис Шелли — оттуда и пятна крови. Не знаю только, почему мисс Грунинг находилась на кухне…