Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни

— Всё-таки не стоит переоценивать женский ум, — вздохнул дядя.

— Судя по обмолвкам, вы подозреваете дворецкого, — шепнула я, начиная сердиться. — Естественно, он ведь тоже сторожил картину, а значит, имел возможность повредить её. Но это ведь глупо! И зачем ему?

— Он боялся, — заметил Клэр небрежно, и тут в дверном проёме показалось напудренное лицо с торчащими усиками. — А вот и все в сборе. Кстати, дорогая племянница, одолжите мне свою трость.

— Думаете, вам придётся ею воспользоваться?

— Обычно я не люблю причинять людям боль, — совершенно неискренне произнёс он и улыбнулся. — Но сейчас очень на это рассчитываю.

Настаивать на более подробном ответе отчего-то не захотелось. Я молча отдала Клэру трость. А он принял её, поблагодарив меня кивком, и отошёл к стене, ровно туда, где раньше висела картина. Встал — и замер почти на полминуты, разглядывая выстроившихся напротив слуг. Дворецкий, Уотс, побледнел. На висках у него выступили капельки пота…

Вдоволь насладившись напряжённым молчанием, Клэр подошёл к дворецкому и скучным голосом заметил:

— Все рукава в пыли. Вероятно, горничные на чердаке убираются не так часто, как вам бы хотелось.

Уотс набрал в грудь побольше воздуха и ответил хрипловато:

— Прошу прощения, сэр, но я не совсем понимаю…

— И не надо, — ворчливо перебил его Клэр. — Платок, пожалуйста. У вас ведь есть чистый носовой платок?

Дворецкий замешкался, и Даниэль протянул свой платок — батистовый, с монограммой. Дядя с кислым выражением лица оглядел лёгкую тонкую ткань… а затем присел и одним движением протёр ею ботинок Уотса.

— Полагаю, банку с ваксовой пастой этот горе-злодей уже где-то спрятал. Вероятнее всего, на чердаке, где и нахватался пыли, — со скучающими интонациями произнёс Клэр. — Но вот заново начистить ботинки не догадался. Да, кстати, — обернулся он к настороженным горничным. — Вы ведь не ухаживаете за обувью мистера Уотса?

Ответила ему худая и высокая женщина, экономка, кажется:

— Нет, сэр. Обувью в последнее время занималась мисс Сьют. — Сутулая светловолосая девица сделала неуклюжий книксен. — Но к ботинкам мистера Уотса она не прикасалась.

Абигейл округлила глаза:

— Миссис Баттон! Я думала, ваши разногласия с мистером Уотсом остались позади!

— Я просто не велела мисс Сьют чистить его обувь и гладить его воротнички, — невозмутимо откликнулась экономка. — Если вы собрали нас, чтобы выбранить бедняжку за ботинки мистера Уотса, то вынуждена заметить, что она ни при чём. Как и наши давние разногласия с мистером Уотсом.

— И ваксовую пасту вы не используете? — вкрадчиво поинтересовался Клэр.

— Разумеется, нет! — искренне возмутилась экономка. — От неё портится обувь. Я распорядилась покупать ваксу фирмы "Беннет и Смит".

— Свои туфли служанки начищают ею же, полагаю?

— Разумеется.

— Благодарю за пояснения, миссис Баттон, Вот и ответ, — обернулся он к леди Абигейл и близнецам. — Полагаю, если вы отдадите платок реставратору, миссис Уэст, она с удовольствием подтвердит, что картина была испорчена той же пастой, какой мистер Уотс чистит свои ботинки.

Лицо дворецкого, и без того бледное, стало землисто-серым.

— Прошу прощения, сэр, но ваши намёки отвратительны! Да, признаюсь, я пользуюсь ваксовой пастой, но она пропала у меня из комнаты ещё несколько дней назад…

— …и до сих пор легко смазывается с ваших ботинок, как свежая, — охотно поддакнул Клэр, взмахнув платком.

— Я сторожил эту картину вместе с лордом Дагвортом и его братом! — хрипло возразил дворецкий. Глаза у него жутковато округлились, и я невольно стиснула веер. — Милорд, подтвердите! — обратился он к Даниэлю. — Когда я уступил вам место, картина ещё была цела? Вы ведь провели с ней почти три часа, и…

— О, так лорд Даниэль Дагворт успел осмотреть картину? — притворно удивился Клэр. — В пять утра, в тёмной комнате? И потом три часа разглядывал её, сидя лицом к двери и поджидая злоумышленника? Поразительная зоркость!

Даниэль хрюкнул от смеха — совершенно неподобающе для брата герцога Дагвортского — и произнёс:

— Он прав, Уотс. Картину я действительно не разглядывал, но был уверен, что она цела… Может, потому что вы мне об этом и сказали?

Губы у дворецкого задрожали. Мне было уже почти жаль его.

Но только почти — я слишком хорошо помнила, что он сделал с Сэраном.

— Вы ошибаетесь, милорд, — сказал он, глядя уже только на Даниэля. — Зачем бы мне это делать?