Надежда Майская - Разбитая ваза

Семен вышел из подъезда, сел в «Ниву», что выделило ему агентство и поехал в офис сдавать деньги. Ирина уважала финансовую дисциплину, все поступления проходили через бухгалтера, а Семен был настолько щепетилен в денежном вопросе, что ему даже не приходило в голову, что можно часть гонорара оставлять себе. Зарплата у него была хорошая, за два года работы он накопил на машину, но не покупал, обходился «Нивой», им с матерью было надо немного.

Офис находился на Измайловском проспекте. Семен сдал деньги и получил зарплату, выяснил, что завтра у него выходной. Клиентов пока нет.

Он заехал в фирму, занимающуюся изготовлением и установкой металлических дверей. Дверь выбрал добротную, договорился об установке и полностью оплатил заказ. Он считал, что поступает правильно. Молодая девушка живет в квартире одна, мало ли что, защитить некому. Семену даже в голову не пришло, что он вмешивается в чужую жизнь.

За время её отсутствия, пыль нанесла решительный удар по мебели, цветам, книгам. Мебели особой конечно не было. Не старый, но очень капризный диван; чтобы его разложить, требовалась немалая сила, спинка с грохотом падала. Складывать диван также надо было с усилием. Телевизор небольшой — «Фунай», зато не в кредит. Еще стояли два кресла, одно неприлично скрипело, когда в него садились, а другое потеряло колесико, поэтому стояло вплотную к стенке, вместо колесика Катерина подложила деревяшку. Если его не двигать, можно пользоваться. Над диваном висело бра. У противоположной стены удачно вписался двухстворчатый шкаф с нижним выдвижным ящиком. Шкаф хозяйке нравился, хотя он совершенно не вписывался в обстановку.

На подоконнике Катерина держала цветы, но поскольку особо в них не разбиралась, это у нее мама была спец, то приобрела такие, которые почти не требовали ухода. Однажды у нее кактус покончил жизнь самоубийством, сбросившись с окна, поэтому их она больше не заводила. Она знала, что кактусы поливать не надо. И не поливала. Бедняга не выдержал. Катерина была абсолютно уверена, что он сделал это сам. Форточка была закрыта, живет она одна.

За уборку Катерина принялась с удовольствием, напевая под нос любимые романсы. И не переставала думать о странном Семене Ивановиче, о Стасе, который разрешил так себя называть, а ее именовал Катькой. О том, что надо позвонить маме, они созванивались пару раз в неделю. И на службу надо позвонить, вдруг дают зарплату? Новости узнать. Вечером зайти к соседям, попить чай, поболтать.

Милейшие Мария Егоровна и Алексей Павлович. Им по восемьдесят лет. Глядя на них, Катерина верила, что можно жить долго и без маразма. Старики болели по очереди, один поправлялся, сваливался второй. Болезней у них было много, квартира напоминала аптеку и пункт скорой помощи одновременно. Соседи о болезнях не распространялись, обсуждали политику, сплетничали о других соседях и серьезно заявляли, что помрут в один день.

Еще они, по секрету друг от друга, просили Катерину присмотреть за другим, когда тот или другой первым покинет этот мир. Она пообещала. А дома поплакала. Просто так, от чувств и от жалости.

Для уборки старики-соседи наняли девочку Галю с четвертого этажа. Оказывается, Гале было семнадцать лет, она нянчила сестренку трех лет и своего сына, которому исполнилось восемь месяцев. Катерина видела ее во дворе с детишками и ей становилось жаль худенькую серьезную девочку и немного завидно. Все это Катерина узнала от стариков, сама специально никогда не интересовалась, стеснялась задавать вопросы. Галин парень служил, его ждали домой. Он почему-то не ехал, Галя вся извелась. Ее родители с трудом могли обеспечить семью, поэтому Галя подрабатывала по соседям.

Завершив уборку, Катерина прилегла. Не стоит пока перенапрягаться, вчера повеселилась, сегодня в обморок свалилась.

Стас поехал в нотариальную контору, снял копии с договора и сметы, заверил, заехал на почту и отправил заказное письмо на свой адрес. Затем вернулся в клинику. Машка лежала на диване, смотрела телевизор.

— Вставай. Вот тебе договор и смета. Делай свое дело, получай гонорар. Сколько тебе заплатят?

— Десять тысяч. Дело плевое.

— Куда тебя отвезти?

— Я и сама доеду.

— Где ты живешь? Куда тебя отвезти? Я не намерен упускать тебя из виду.

— Почему?

— Потому, что ты попалась.

— Черт с тобой, поехали. Суворовский проспект знаешь? И сигаретку дай.

— Курить вредно.

— Вот ты и бросай.

Агапов вырулил на проспект. Машка молча дымила, покачивая в такт мелодии головой. Шапочку она сняла. У нее оказались короткие черные волосы. Не блондинка. Стас не представлял, как нужно себя вести с ней. Начинать ухаживать глупо, клеиться, как при знакомстве на пару встреч, не хочется. Если бы они познакомились при нормальных обстоятельствах, Стас выпрыгнул бы из себя, но очаровал бы ее. А теперь что делать?