Эмма Донохью - Чудо

При каждом слове «грех» девочка ударяла себя кулаком в грудь.

– Аминь… – нараспев произнесла миссис О’Доннелл.

Анна начала другую молитву:

– О кроткая Дева-Мать, пусть я буду Твоим дитятею.

Либ знала, что впереди у нее долгое утро. Позже ей придется прятать девочку от глаз предполагаемых посетителей.

– Анна, – сказала она, когда мать ушла на кухню, – пойдем с утра прогуляемся?

– Только что рассвело.

Либ еще не успела измерить пульс Анны, но это подождет.

– Почему бы и нет? Одевайся и возьми плащ.

Девочка перекрестилась и, шепча молитву Доротее, стащила через голову ночную рубашку. У нее новый синяк на лопатке – зеленовато-коричневый? Либ записала это в книжку.

На кухне Розалин О’Доннелл сказала, что еще темно и они наступят на коровьи лепешки или переломают себе ноги.

– Я глаз не спущу с вашей дочери, – толкнув дверь, пообещала Либ.

Она вышла во двор, Анна следом. Во все стороны с кудахтаньем разбегались курицы. Дул чудесный влажный ветерок.

На этот раз они пошли по еле заметной тропинке, начинавшейся за хижиной и идущей между двумя полями. Анна шла медленной неровной походкой, подмечая буквально все. Не странно ли, что жаворонков никогда не заметишь на земле, а только когда они взмывают высоко в небо с песней? Ой, посмотрите, вон ту гору, из-за которой встает солнце, она называет своим китом!

В этой плоской местности Либ не видела никаких гор. Анна указала на низкий гребень. Несомненно, обитателям «самого сердца» Ирландии даже небольшая волнистость местности представлялась горами.

Иногда Анне казалось, что она может увидеть ветер. Миссис Элизабет когда-нибудь думала так?

– Называй меня миссис Райт…

– Или сестра, или мэм, – со смешком произнесла Анна.

Полна энергии, подумала Либ. Каким же образом этот ребенок может наполовину голодать? Кто-то все-таки поддерживает Анну.

Живые изгороди сверкали от росы.

– Какая бывает самая широкая вода, через которую легко переправиться? – спросила вдруг Либ.

– Это загадка?

– Конечно, я узнала ее в детстве.

– Хм… Самая широкая вода… – повторила Анна.

– Ты представляешь ее себе как море, правда? Не надо.

– Я видела море на картинках.

Родиться на этом небольшом острове и никогда не побывать на его краю…

– Правда, я видела собственными глазами большие реки, – похвалилась Анна.

– Да? – переспросила Либ.

– Талламор и Бросну тоже, когда мы ездили на ярмарку в Маллингар.

Либ узнала название городка в Мидлендсе, где охромела лошадь Уильяма Берна. Интересно, остался ли он сегодня в комнате напротив нее в надежде разузнать больше о случае Анны? Или его сатирических очерков с места события оказалось достаточно для «Айриш таймс»?

– Вода в моей загадке не похожа даже на самую широкую реку. Представь себе воду по всей земле, но пройти по ней совсем не опасно.

Анна надолго задумалась, но потом покачала головой.

– Роса, – сказала Либ.

– Роса! Я должна была догадаться.

– Она такая мелкая, никто не замечает ее.

Либ вспомнила историю про манну: «…а поутру лежала роса около стана».

– Еще загадку!

– Сейчас не могу припомнить, – откликнулась Либ.

Немного прихрамывая, девочка с минуту шла молча. Больно ли ей?

Либ хотелось придержать ее за локоть, помочь перебраться через кочку, но нет. Только наблюдать, напомнила она себе.

Впереди показался человек, которого Либ приняла сначала за Малахию О’Доннелла, но, подойдя ближе, увидела, что это сутулый пожилой человек. Он вырезал из почвы черные прямоугольники и складывал их штабелями. Торф для растопки, понятно.

– Благослови Бог ваш труд, – обратилась к нему Анна.

Мужчина кивнул в ответ. Заступ у него был необычной формы, какой Либ прежде не видела, с лезвием, согнутым в виде крыльев.

– Это еще одна молитва, которую ты обязана говорить? – спросила она девочку, когда они прошли мимо.

– Благословлять работу? – Анна кивнула. – А иначе он может получить увечье.

– Так он поранится, раз ты о нем не подумала? – немного насмешливо спросила Либ.

Анна смутилась:

– Нет, он может отрезать лезвием палец на ноге.

А, что-то вроде охраняющей магии.

Девочка запела хрипловатым голосом:

По мнению Либ, взволнованная мелодия не сочеталась со странно-болезненными словами. Сама идея укрыться в ране, как личинке…

– Вот доктор Макбрэрти, – сказала Анна.