Андрей Гуляшки - Три жизни Иосифа Димова

Сердце пустыни представляло собой большой оазис, превращенный в современный, благоустроенный парк. В парке имелись отель, казино с рулеткой и бильярдом, открытый плавательный бассейн, песчаный пляж с пестрыми шезлонгами, лужайки, покрытые яркими экзотическими цветами.

Выкурив трубку и подкрепившись двумя рюмками бедуинского джина, я спросил у бармена, как попасть в пустыню, и он посоветовал обратиться в бюро экскурсий. В бюро меня встретили без особого восторга: я был единственный турист, других кандидатов на поездку по пустыне не было, приходилось ради меня снаряжать „корабль пустыни”. Я было подумал, что меня хотят усадить на верблюда, может, такого же двугорбого, как тот, нарисованный на фоне золотого солнца, и забеспокоился. Мне никогда не приходилось ездить верхом на верблюде. Но все кончилось благополучно, до живой тяги дело не дошло. Оказывается, тряска на верблюде давно заменена комфортом путешествия на восьмицилиндровом грузовике. Над его кузовом был натянут белый парусиновый тент с красными лентами, с несколькими дюжинами медных колокольчиков по бокам. Когда грузовик мчался через пустыню, эти медные колокольцы заливисто позвякивали, и мне невольно казалось, что я слышу исполненный романтики звон верблюжьих бубенчиков.

Я удобно устроился под тентом, набил трубку табаком и закурил. Некогда бедуины, кочуя среди песков, покуривали из чубуков, но нынче не те времена, чубука не найдешь днем с огнем, да это было бы и несолидно. Шоссе, ведущее в пустыню, сначала вилось среди садов и мотелей, потом кетоновое покрытие сменилось асфальтом, и дорога черной стрелой устремилась на юг. Там, где начиналась прямая как стрела дорога, была установлена надпись на трех языках – русском, французском и английском, гласившая, что вы въезжаете в зону заповедника „Сахара”, охватывающего пространство в сто квадратных километров, и что в пределах заповедника любой вид охоты категорически воспрещен. Наш „корабль” промчался мимо надписи, оглашая окрестность певучим звоном. По обе стороны дороги лежали обширные пространства мелкого желтого песка. В одном месте виднелся песчаный холм, там тоже была надпись, она уведомляла, что перед вами дюны. У подножия дюн, на площадке, обнесенной никелированными перилами, лежал огромный скелет верблюда. Эта неприглядная картина должна была напоминать путешественникам о тысячах жертв которые уносила немилосердная пустыня в ту эпоху, когда жители еще не пользовались поездами на воздушных подушках и ракетными самолетами.

Не успел я докурить свою трубку, как „корабль пустыни” остановился в центре заповедника. Здесь высился гигантский баобаб, сверкали на солнце витрины десятка сувенирных киосков, небольшой ресторан с уютными террасами так и зазывал путешественников посидеть в тени за глотком холодного виски. В раскаленном воздухе носились запахи омлетов, крепких коньяков, ароматного табака. На чудовищно толстом стволе баобаба висела никелированная табличка с надписью на французском языке, которая гласила, что этот баобаб изготовлен из пластмассы на между народ ном химическом комбинате в Триполи, дальше следовал год выпуска. За киосками сувениров лениво, равнодушно вытягивали шеи облезшие, шелудивые одногорбые верблюды.

Я предложил водителю „корабля” посидеть в прохладе ресторана и попросил официанта принести две порции виски. От виски шофер наотрез отказался, объяснив, что пить ему запрещено, тогда я заказал ему стакан апельсинового сока, а виски придвинул к себе.

– Этот заповедник – просто недоразумение! – сказал я и, одним духом осушив рюмку, добавил: – Что такое сто квадратных километров? Для заповедника и десяти тысяч мало!

– Что вы говорите! – воскликнул водитель. – И за это спасибо! Трипольский КМ Магнус хотел свести размеры заповедника до десяти квадратных километров – ни больше ни меньше! Местное триполитанское начальство заявило, что Магнус прав: мол, сыпучий песок мертв, если же его облагородить, дать ему воду, он будет давать плоды, а плоды служат источником питания или содержат витамины… Тогда вмешалось международное объединение туризма, оно направило протест во Всемирный Совет, потребовало отмены решения триполитанского Магнуса и увеличения площади заповедника до тысячи квадратных километров. Всемирный Совет ответил,, что Магнус рассуждает правильно, он руководствуется мыслью о реальной пользе. Мол, от сыпучих песков людям совершенно никакого толку. Пляжи другое дело – там песок служит человеку. Но чтобы не обидеть объединение туризма, члены совета махнули рукой и распорядились увеличить площадь заповедника до ста квадратных километров. А вы говорите – десять тысяч!