Андрей Гуляшки - Три жизни Иосифа Димова

– Ты меня извини, дорогой, – сказал Вася со снисходительной улыбкой, – но твое детище имеет весьма неприглядный вид!

– Да, вид у него прямо-таки жалкий, – согласился я и добавил: о внешности подумаю, – время есть, – поручу это дело лучшим специалистам по дизайну. Сейчас же все мои усилия сосредоточены на блоках памяти.

– Объем его головы не внушает большого оптимизма! – Вася сокрушенно вздохнул. – Ну что может поместится в этой коробочке?

– Да, ты прав, – сказал я и тоже вздохнул. – Вот над этой проблемой я как раз и ломаю голову. Когда мне удастся увеличить объемы разных видов его памяти и связей хотя бы в восемьдесят раз, а способность обрабатывать полученную информацию возрастет раз в пятьдесят, – только тогда мой говорящий робот сможет стать полноценным секретарем своего начальника – человека или машины, все равно.

– Нет, не все равно! – возразил Вася и нахмурился. Он принадлежал к числу тех ученых, которые считали, что задача кибернетики – создать совершенную ЭВМ, способную осуществлять безграничное количество математических решений, но лишенную дара „мыслить” и „творить”.

– Ладно, Вася, не будем спорить по этому кардинальному вопросу! – примирительно сказал я. И напомнил ему: – Ты, кажется, хотел проверить математические „способности” моего робота?

– Да, да! – Вася утвердительно покачал головой и улыбнулся. Он был большой добряк и искренне страдал, когда приходилось вести ожесточенные споры с друзьями, сердиться же он вообще не умел. – Я и правда собирался проверить математический багаж твоей машины, но предварительно хотелось бы узнать от тебя, на что способен твой робот: знает ли он алгебру или дальше четырех арифметических действий у вас дело не пошло.

– Мой робот, – сказал я резко, поскольку не отличался ни добродушием, ни деликатностью моего приятеля, – мой робот, Василий Ефремович, решает задачи из раздела высшей математики не хуже вас!

– Иосиф, неужели ты обиделся? Ну что ты! Я ведь пошутил! Извини, ради бога!

– Ладно, ладно! Задавай свои вопросы, – сказал я.

– Вот и хорошо! – Вася захлопал в ладоши. – Я задам твоему роботу задачу, которую даю своим студентам последнего курса.

Вася преподавал математическую логику на факультете космической навигации Московского университета.

– Задавай любую, дело твое, ты его ничем не испугаешь! – заявил я, кивнув головой на свое транзисторное детище, и нажал кнопку у него на плече, чтобы привести машину в действие. Пятьдесят килограммов жести, проводов и кристаллов электрический ток мигом уподобил живому организму.

– Послушайте, юноша! – Вася напустил на себя вид строгого учителя и продолжал: – В одном городе жил парикмахер, который брил всех тех мужчин и только тех мужчин, которые не могут бриться сами. Спрашивается, как должен поступить парикмахер с самим собой?

Эта задача не имела ответа, машина могла решить ее путем нахождения алгоритма только с помощью эвристического программирования. Поскольку мой воспитанник еще не умел самопрограммироваться в соответствии с характером задачи, которую ему задавали, это сделал я, вынув из его мешочка соответствующую перфоленту и вставив ее в специальный механизм, смонтированный на левом плече. Перед тем как вставить перфоленту я показал ее Васе, чтобы он мог удостовериться: речь идет именно о программе, а не о готовом алгоритме, который мог бы подсказать решение электронному мозгу робота.

Итак, эта задача, которая не имела и не могла иметь ответа в обычном понимании (ответ был только один – логический), была задана, чтобы мой ученик срезался. С подобными вопросами не всегда справлялись даже аспиранты, готовившиеся к защите кандидатских диссертаций. А о студентах последнего курса и говорить нечего.

Мой робот начал думать. Рубиновые отблески, с молниеносной быстротой появлявшиеся в кристальных глазах, свидетельствовали о том, что „мозг” его „мыслит” лихорадочно.

Не прошло и пяти секунд с тех пор как Вася задал свой вопрос, как из щели, заменяющей рот, раздался ровный, трескучий, бесстрастно-металлический голос:

– Парикмахер, который бреет только тех, кто не может бриться сам, должен отпустить бороду!

Я радостно улыбнулся, а Вася онемело уставился на робота, потом бросился к нему, заключил в объятия и поцеловал прямо в нарисованные губы.

– Молодец! – восторженно воскликнул он.

Он обернулся ко мне и с минуту стоял безмолвно, задумчиво покачивая головой.