Ирвин Шоу - Богач, бедняк

Но и Бойлану не удалось вытащить пробку. Он, крепко зажав бутылку между ногами, давил, толкал эту проклятую пробку, напрасно — ничего не выходило. Он вспотел и покраснел как рак, а горничная с виноватым видом стояла рядом и следила за его тщетными усилиями. Какие у него тонкие, нежные руки — они пригодны только для легкой работы.

Гретхен надоело наблюдать за его действиями. Она встала с кровати, взяла у Бойлана из рук бутылку.

— Я сама открою! — заявила она.

— Ты что, открываешь бутылки шампанского у себя в офисе на кирпичном заводе?

Гретхен не обратила внимания на его иронию. Крепко сжав краешек пробки своими ловкими сильными пальцами, она изо всех сил принялась вращать и крутить. Пробка выскользнула из ее рук и, хлопнув, вылетела из бутылки и ударилась в потолок. Шампанское, пузырясь, пролилось ей на руки. Она передала бутылку Бойлану. Еще одно очко в ее пользу. Нужно отметить там в ее протоколе, в голове. Тедди засмеялся.

— Рабочий класс демонстрирует, на что способен, — весело сказал он и разлил вино по бокалам. Горничная подала Гретхен полотенце, чтобы она вытерла руки, потом тихо вышла из комнаты в своих шлепанцах, беззвучно вливаясь в это беззвучное мышиное движение в коридорах.

Они пили шампанское. На бутылочной этикетке — красная диагональная линия. Бойлан одобрительно кивнул.

— У Нелли всегда подают все самое лучшее, можно не сомневаться. Если она узнает, что я назвал ее заведение борделем, то наверняка обидится. Она считает, что у нее салон, где она может на практике проявить свое безграничное гостеприимство, чтобы доставить удовольствие многим своим друзьям-мужчинам. Не думай, моя лапочка, что все проститутки такие. Придется сильно разочароваться. — Он постепенно приходил в себя, успокаивался — после борьбы с непокорной бутылкой. — Нелли — последняя отрыжка более галантной, более грациозной эпохи, существовавшей задолго до того, как наступил век посредственного Человека и посредственного Секса и все мы погрузились в эту пучину посредственности. Если у тебя вдруг появится вкус к борделям, обратись непременно ко мне, я дам тебе адреса самых лучших, детка. В противном случае ты рискуешь оказаться в мерзких местах, а для чего нам они, не правда ли? Тебе нравится шампанское?

— Вполне приличное, — сказала Гретхен. Она снова села на краешек кровати, стараясь не расслабляться.

Неожиданно без всякого предупреждения зеркало осветилось. Кто-то зажег свет в соседней комнате. Зеркало оказалось витриной, через которую можно было видеть все, что происходит в соседней комнате, но их оттуда никто не видел. Комнату освещала лампа, висевшая на потолке, за плотным шелковым абажуром, чтобы свет не был ярким.

Бойлан посмотрел в зеркало-стекло.

— Ах! — воскликнул он. — Оркестр уже настраивает инструменты. — Вытащив бутылку шампанского из ведерка со льдом, он подошел к Гретхен, сел рядом с ней на кровати. Поставил бутылку на пол, у ног. В комнате была высокая молодая девушка с длинными белокурыми волосами. Красивое лицо, надутые губки, желчное выражение на нем — жадное, алчное выражение испорченного ребенка, подрастающей «звезды». Сбросив с себя розовый с оборочками пеньюар, она продемонстрировала свою великолепную фигуру, длинные, превосходные ноги. Она ни разу даже не взглянула на зеркало, хотя эта процедура была ей, несомненно, хорошо знакома и она знала, что из соседней комнаты за ней наблюдают зрители. Откинув на край кровати одеяло с простыней, она с размаху бросилась на нее спиной, и все ее гармоничные, без всякой аффектации движения, конечно, были давно и тщательно продуманы. Она лежала, лениво развалившись на постели и, по-видимому, весьма довольная собой. Наверное, она могла лежать в такой томной позе часами, а то и днями, и ей, конечно, нравилось что ею, ее дивным телом, любуются зрители по ту сторону зеркала. Весь спектакль проходил в мертвой тишине. Со стороны зеркала до них не долетало ни малейшего звука.

— Может, еще шампанского, детка? — спросил Бойлан. Он поднял с пола бутылку.

— Нет, спасибо. — Гретхен чувствовала, что ей по-прежнему трудно говорить.

Дверь отворилась, и в комнату за зеркалом вошел молодой негр.

Ах, какой негодяй! — с возмущением подумала о Бойлане Гретхен. Какой больной, мстительный негодяй. Но она не шевельнулась.

Негр что-то сказал лежавшей на кровати девушке. Она лениво в знак приветствия махнула ему рукой и улыбнулась улыбкой победительницы детского конкурса красоты. Все, что происходило в комнате за зеркалом, было похоже на пантомиму, что придавало всему спектаклю определенную отстраненность, и эти две фигуры за стеклом казались бесплотными, нереальными. Актеры словно хотели всех убедить, что на их сцене ничего страшного не случится.