Виталий Полищук - Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

Наши спонсоры-олигархи (а за три года все они поднялись на такую высоту в финансовом мире России, что олигархами их можно было называть с полным основанием – филиалы ТСП-банка были уже во всех крупных сибирских городах) дважды приглашали меня отдохнуть на знакомой таежной заимке – попариться в баньке, поохотиться или порыбачить, но я вежливо отклонял эти приглашения.

Не мог я забыть, как грубо они напомнили мне о том, от чего я упорно старался избавиться.

Но наше прошлое – гиря на нашей шее. И до конца от него избавиться невозможно.

Хотя не могу не отметить – от Евгения Евгеньевича я знал, что от своей идеи возрождения культуры эта троица сверхбогачей не отказалась – наоборот, они с каждый годом увеличивали вложения в конкурсы талантов, спонсорскую помощь исполнителям фольклорных песен, материально поддерживали наиболее любимых композиторов и исполнителей-песенников стиля «шансон»…

Как раз в то время, когда у меня был вынужденный простой в работе из-за болезни Якова Моисеевича, мое прошлое напомнило о себе.

И напомнило достаточно сильно.

Кажется, я упоминал, что телевизор смотреть не любил. Но так как работа над последним романом шла вяло во время болезни Якова Моисеевича, у меня появилось свободное время и я волей-неволей телевизор стал включать гораздо чаще, чем раньше.

Из-за этого и случилось то, что неизбежно должно было случиться – я наткнулся на до боли знакомый образ Кудрявцева.

Дело было так.

Я смотрел еженедельную воскресную передачу журналиста Караульного по каналу ТВ-Центр, и в рубрике «Кому на Руси жить хорошо» Караульный принялся «громить» АО РЭС и лично его председателя Юрия Борисыча…

Журналист предъявлял документы, свидетельствующие о стотысячных зарплатах и полумиллионных премиях высших менеджеров АО и несколько раз задавал вопрос – представляете, к а к о в ы доходы лично господина Кудрявцева?

Очень скоро я, вполуха слушая Караульного, уже вовсю вспоминал свою московскую эпопею. Я вспомнил Женю, квартиру в доме на Козицком… Потом – Ваню.

Как складывается его судьба?.. А ведь могло бы быть…

А как могло бы быть?

Шальная мысль появилась у меня и стала оформляться в некую безумную идею – а что, если…

А действительно – что, если написать роман о себе, Ване, Жене – но как бы «наоборот»?

Я даже соскочил с дивана и схватив трость, заковылял по комнате туда-сюда. Действительно, почему – «нет»?

Я вышел в коридор и подошел к двери комнаты Бридиха – старик не спал, было слышно, как шуршат газетные страницы.

Яков Моисеевич, человек, проживший основную часть жизни во времена СССР, по-прежнему постоянно выписывал одну-две центральные газеты и обязательно «Алтайскую правду».

И прочитывал их от первой до последней строки.

Я постучал и вошел. Мне очень хотелось поделиться с Яковом Моисеевичем своей идеей…

Роман «Все круги ада и рая» я писал быстро и это было единственное произведение, появившееся на свет из под кончиков моих пальцев всего за полтора месяца.

Да-да, именно «из-под кончиков пальцев» – ведь раньше говорили «из-под кончика пера», и действительно, буковки словно возникали на белой поверхности бумаги вслед за движением пера автора… А сейчас пальцы наши колошматят по клавиатуре – компьютера ли, или пишущей машинки – но как прикажете образно характеризовать данный процесс? Единственное верное определение, как мне кажется – это использованное мной: из-под кончиков пальцев…

Если коротко попытаться пересказать содержание романа, то суть его была примерно в следующем.

Сержант-контрактник Николай Гурин, раненный в Чечне, попадает на лечение в госпиталь в Махачкале.

После выписки, прогуливаясь по городу, он во время перехода улицы останавливается на разделительной полосе, рядом оказывается молодая женщина с ребенком.

Все остальное напоминало происшедшее когда-то в реальности со мной.

Но лишь напоминало. В романе мама – лезгинка, у которой муж был спелеологом и несколько месяцев назад погиб, исследуя одну из пещер Северного Кавказа. По национальности он был русским и они с главным героем были внешне очень схожи. Пятилетнему мальчику о том, что его отец погиб, не говорили.

Поэтому эпизод встречи и все дальнейшее было в достаточной степени мотивировано.

Как и в моем случае, мама по имени Агигат просит сержанта выступить в роли отца. Его уговаривает и ее старший брат Багир, который работает дальнобойщиком.