Дженди Нельсон - Небо повсюду

– Видимо, да. – Задумчиво обхватив подбородок, я смотрю на тысячелетнюю сосну по ту сторону дороги. Дерево взирает на меня с нескрываемым ужасом. Оно явно желает дать мне хорошего пинка под юный зад. Моему юному заду очень стыдно.

– Знаю! – восклицает Сара. – Ты его соблазнишь. – Она опускает ресницы, складывает губы уточкой, затягивается и выпускает идеальный комочек дыма. – Беспроигрышный вариант. Попробуй вспомнить хоть один фильм, где бы это не сработало.

– Шутишь? Он ужасно обижен и зол. Я звонила ему сегодня три раза, и он отказывается со мной говорить. И помни, пожалуйста, что это я, а не ты – я и соблазнять-то не умею.

Я так несчастна. Все время вспоминаю, какое безжизненное и застывшее лицо было у Джо. Если есть на свете лицо, которое не проймешь соблазнениями, то это именно оно.

Сара одной рукой скручивает шарф, держа сигарету в другой:

– Тебе ничего не надо будет делать, Ленни. Просто заявись на завтрашнюю репетицию в шикарном виде. Так, чтобы он не смог устоять. – Она произносит «шикарном» так, словно в слове десять слогов. – Его гормональный всплеск и дикая страсть сделают все за тебя.

– А разве это не чудовищно – поверхностный подход, мисс французская феминистка?

– Аи contraire, та petite. Феминистки много пишут о том, что нужно гордиться телом и его langage. – Она взмахивает шарфом. – Как я уже говорила, для них важно понятие jouissance. Конечно, они используют его, чтобы перевернуть довлеющие патриархальные парадигмы и литературный канон, созданный белыми мужчинами, но об этом позже. – Она бросает сигарету на землю. – В любом случае, попробовать стоит. Будет весело! Мне-то уж точно.

Однако лицо ее подергивается дымкой грусти.

Мы обмениваемся взглядами, в которых застыли целые недели невысказанных слов.

– Мне просто казалось, что ты теперь не сможешь меня понять, – выпаливаю я.

Я чувствовала себя совсем иначе, а Сара осталась прежней. Уверена, что Бейли ощущала то же самое в отношении меня, и она была права. Иногда приходится разбираться с собственным хаосом в одиночку.

– Я и не понимала! – восклицает Сара. – Правда, не понимала. Чувствовала – и чувствую — себя такой бесполезной, Ленни. И ты бы знала, какое говно все эти книги по переживанию горя. Такие сухие – стопроцентный хлам.

– Спасибо, что читала их, – отвечаю я.

Она смотрит себе под ноги:

– Я тоже по ней скучаю.

До этой секунды мне и в голову не приходило, что она может читать эти книги и для себя тоже. Но это конечно же правда. Она боготворила Бейли. А я оставила ее горевать в одиночестве. Я не знаю, что сказать, поэтому протягиваю руки и обнимаю ее. Изо всех сил.

Где-то рядом гудит машина. Полная машина придурков-старшеклассников. Ну спасибо, что испортили такой момент! Мы расцепляем объятия, и Сара машет им вслед своей феминистической книжкой, как религиозный фанатик Библией. Я смеюсь.

Они проезжают, и она достает из пачки очередную сигарету и легонько касается ею моего колена:

– А вот насчет Тоби я все равно не понимаю. – Она зажигает сигарету и продолжает размахивать потухшей спичкой, как метрономом. – Вы что, соревновались с Бейли? Мне казалось, вы совсем не похожи на сестричек из «Короля Лира». Ну, по крайней мере, я так думала.

– Да, мы и не были такими. Но… знаешь, я задаю себе тот же вопрос… – Я со всего разбега врезаюсь в то, что вчера сказал дядя Биг. В это огромное, гигантское нечто. – Помнишь, мы смотрели с тобой скачки дерби? – спрашиваю я Сару. Не уверена, что смогу ей все правильно объяснить.

– Ну да. А что? – Она смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Ты заметила, что ко всем лошадям были приставлены пони?

– Что-то такое припоминаю…

– Ну вот, мне кажется, что это мы с Бейлз.

Она долго молчит, выдыхает длинную струю дыма, а потом говорит:

– Вы обе скаковые лошади, Ленни.

Но я-то слышу, что она сама в это не верит и говорит просто из вежливости.

Я качаю головой:

– Давай посмотрим на вещи трезво. Я не лошадь. Боже, ну конечно же нет.

И я сама в этом виновата. Бейли ругала меня не меньше бабули, когда я бросила кларнет.

– А хотела бы? – спрашивает Сара.

– Может быть. – На «да» у меня не хватает решимости.

Она улыбается, и мы молча наблюдаем, как машины проезжают мимо, и почти каждая везет до нелепого яркие резиновые изделия для плавания: лодки с жирафьими головами, слонов-каноэ и тому подобное.

Наконец Сара говорит:

– Хреново, наверное, быть пони. Я имею в виду, по-настоящему, не метафорически. Ты только подумай: жертвовать собой круглые сутки, и ни славы, ничего… Пусть они организуют профсоюз и тоже устроят скачки.