Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм

Конечно, не повезло.

— Андрей Сергеевич, вызов, — в комнату просунул голову водитель-напарник.

Обычно вызовы по громкой связи объявляет диспетчер. Но в поздний час на подстанции не принято шуметь.

— Иду, — отозвался академик и, дочитав фразу перед финальным абзацем, закрыл книгу. Выходил из помещения, а перед глазами всё ещё висели эти строки: «И нам бросятся навстречу: «Живы?!» А мы им: «Ещё бы!»». Интересный рассказ. Грустный немного. Или много. Ведь в целом смешная книга (после которой не хотелось служить), так сказать, сборник с флота и такой финал. «Хорошо хоть я далеко от моря», — подумал Андрей, садясь в уже успевшую остыть после последнего вызова машину.

Плавно тронулись. Автомобиль «03» зашуршал по улицам, создавая вихри от недавно посетившего Путенбург снега. Разбойница-ночь. Фонари-одиночки. На дорогах почти пустынно. Редкая тишина для наших мест. «Лежим на глубине семьдесят два метра», — в голове доктора Ойстрика вдруг всплыла очередная цитата из книги. Яркая выдержка, как будто кто-то в ухо прокричал. «Да, глубоковато вас. А на скорой-то расстояния иные будут: в километрах или минутах, если уже рассуждать о жизни и смерти», — возникла ответная реакция на книгу. «Под водой-то и десять метров покажутся бесконечностью, не то что семьдесят два». Про бесконечность наш академик знал не понаслышке: три года на железе не могли пройти даром.

Тем временем въехали во двор и уткнулись в искомый дом — Витебский, сорок семь. Вторая парадная, пятый этаж. Дверь открыла бабушка, которая неизвестно за что держалась крепче: то ли за стену, то ли за сердце. Вдруг опять в ухе: «По тому, как человек дышит и как молчит, многое можно узнать». Цитаты начинали жить в голове доктора своей собственной жизнью. «Я бы ещё добавил и по тому, как ходит», — мысленно отреагировал академик, вспомнив, как С. П. Боткин ставил диагноз, пока пациент шёл от двери до стула. Посему бабушке нестабильную стенокардию поставить преспокойно можно. Если даже не инфаркт. За подобными мыслями Эндрю Ойстрик оперативно уложил пациентку, нацепил электроды и снял ЭКГ. Старенький аппарат выплюнул плёночку с непонятными для рядового человека каракулями. «Как это здорово не думать», — очередная Покровская заметка опередила расшифровку кардиограммы. Наш эскулап молча всмотрелся в пленку. Да чего здесь думать-то: инфаркт! Настоящий инфаркт. И ни какой-нибудь там меленький или верхушечный, а самый что ни на есть классический, трансмуральный.

— В больницу едем? — Не понятно, то ли спросил, то ли утвердил наш док бабульку.

«Там нападают, ставят к стенке, отбирают последнее», — опередил пенсионерку с ответом Александр Покровский, которого, несмотря на ясность слога, слышал только наш академик.

— Ага, — слабым голосом сразу с обоими согласилась старушечка и тяжело кивнула на пакетик с вещами (видимо, она и сама понимала, что без госпитализации никуда).

— Так, Володя, зови на подмогу Игнатьича, а я пока ближайший стационар запрошу, — уже к фельдшеру обратился Эндрю, между прочим подумавший, каким макаром он бы бабушку-сердечницу с пятого этажа спускал, не окажись рядом отличной смены: фельдшера Володи, ответственного сотрудника, отца двоих детей, и водителя Валерия Игнатьевича, крепкого, а главное, не пьющего, что для наших дней весьма не часто. Да и некоторым водителям на «скорой помощи» самим требуется содействие в спуске.

«На глубине семьдесят два метра» — напоминала книга, не желавшая отставать от врача с разговором. «Да какие семьдесят два, — резко огрызался медик, — с инфарктом каждый метр рискует стать последним. Каждый. А кстати, интересно, сколько здесь до машины? Наверное, порядка семидесяти и будет. Если, разумеется, по лестнице. А коли по прямой сигануть. Только кто же даст-то? Мусингов же нет. Да и бабулька вряд ли смогла бы за них держаться», — мысленно пошутил академик, но сам почему-то даже не улыбнулся.

Так, за фантазиями и рассуждениями, спустились к машине. Больная зафиксирована, капельница заряжена, двигатель запущен и даже ближайшая больница одобрена. Наш товарищ подле пациентки, контролирует давление и сердечный ритм: очень не хочется в пути на фибрилляцию нарваться.

Вой сирен и мигалок заполнил ночную улицу. Пусть намело крайне мало автомашин вокруг, но те редкие ночные водители грозят стать роковым препятствием для считающей секунды «скорой помощи». А с сиренами всё-таки пропускают. Пусть и не поголовно. Здесь вам не Заморское царство. Про сей факт нельзя забывать.