Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм

Неожиданно в дверь постучали. Что это? Вроде бы синие зайчики по пандусу не бегали, и «скорой помощи» за окном не наблюдалось. Всмотревшись в дверь (благо она сплошь стеклянная), сотрудники лицезрели нашего любимого флеболога Бориса Борисовича. Охранник открыл дверь, и доктор Борисов тяжело ввалился в приёмный покой. Все вылупили на него удивлённые глаза, а он молчит, словно ждёт, когда же зададут очевидный вопрос. Минуту спустя, осознав, что медперсонал находится под влиянием охранника и говорить не собирается, он сам вступил в диалог:

— Можно у вас ночку перекантоваться? — без обиняков он кивнул в сторону ординаторской.

— А чё так? — некрасиво, вопросом на вопрос (так делать нельзя! Просто мы не ожидали) интересуемся вслед.

— Да любовью буду заниматься, — честно раскрыл карты хирург. — Так сказать, лямур. Шарше ля фам.

— Какая любовь? Что за лямур? — щеголяем бровями в ответ. — Здесь, что ли? С кем?

Вся публика оживлённо переглянулась. Кого же выбрал себе пришедший доктор? Очевидно, я с охранником отпадали сразу. Шестидесятилетняя санитарка, скорее всего, тоже. Оставались медсестра и регистратор, по внешнему виду которых невозможно было определённо сказать, рады они открывшейся перспективе или всё же нет. Борис Борисович огорошил всех:

— Да не волнуйтесь вы. Сам с собой буду заниматься.

Немой вопрос. Вновь поголовно играем в охранников. Впечатление, что шутка затянулась, но где именно — непонятно. Уставший от подобной медлительности флеболог разъясняет:

— Да с другом мы поехали на гулянку. Взяли красавиц, немного винишка, шампусика, мою машину и на дачу. Ну, поехали и поехали. А по пути нам попалась шашлычная, будь она неладна. И я, как на грех, съел четыре порции шашлыка. — Борисыч сделал глубокий вдох, чтоб стало понятно, сколько это много четыре порции шашлыка.

— Ну, и? — оживились мы. Интересная информация, посему и языки за зубами тяжело удержать.

— Ну и осоловел, — подытожил Борисов. — Какая там любовь. Ком к горлу подкатил, живот распух, еле за руль влез! Ну а друг к шашлыку вдобавок вина выпил, осоловел ещё больше.

Пришедший опять сделал глубокий вдох, глубже, чем в первый раз, и стало наглядно видно, насколько сильно осоловел его друг.

— Ну, и? — продолжаем пытать хирурга мы, хотя уже видим перед глазами финал.

— Ну и девочек высадили, извинились, и всё, — резюмировала жертва вкусной и здоровой пищи. — Самому пришлось в больницу ехать: жену до сего предупредил о дежурстве на сегодня.

— Понятно, — с ноткой сочувствия растягиваем буквы мы, — ну, проходи, люби себя.

Все посмеялись и пошли занимать свои прежние места. Я же обскакал пятьсот коек на отделениях и тоже направился отбиваться, но уже в другом месте. На всякий, так сказать, случай.

Разумеется, не изобилуют частотой ситуации, когда алкогольные напитки имеют положительные моменты. Я бы даже сказал, что подобные истории единичны. Поэтому правильный медик никому и никогда (в том числе и себе) не посоветует употреблять что-нибудь крепче кефира. Максимум пятьдесят грамм красного сухого вина, и то если вы на подводной лодке. Правда, иной раз и я даю добро на подобную дозу, поскольку в мегаполисе экология как раз и напоминает нечто схожее с климатом на субмарине. Только сказать между нами, пятьдесят грамм настолько мизерная доза, что вы их даже на языке не почувствуете. И в такие минуты человек начинает мыслить, как подводники. Пятьдесят грамм в день равняется полбутылки в неделю. Какая разница? А разница, как говорится, есть.

Медработникам же в вопросе «Пить или не пить?» вдвойне тяжелей. Ведь если сам удержишься от похода в ликёро-водочный магазин, то нет-нет да найдётся какой-нибудь гражданин (благодарный пациент), который непременно угостит вас чем-нибудь крепким. А поскольку больных у нас бесконечность, то и спиртосодержащие жидкости лишь растут и день ото дня прибавляются. Хоть супермаркет открывай. Или отдел элитного алкоголя. Однако чаще открывают всё же другое.

Служил в нашей больничке Хирург. Хирург с большой, как вы уже поняли, буквы. Настоящий врач. Василий Димович. Первоклассный специалист. Одно горе: доктор постоянно, почти ежедневно бухал. Пил несчастный практически по-чёрному. Прямо не отходя от кассы пил. И в ГБ пил. Но операции проводил идеально: скальпель между пальцев, точно шаолиньский монах посох, крутил. Да и послеоперационных последствий не наблюдалось. Поэтому и работал. Правда, потребление крепких напитков не могло не сказаться бесследно. И оно сказалось. Димыч начал засыпать прямо в смотровой, на приёме. Раз — и досвидос. Просьба не будить. Происходило это приблизительно так.