Агнес Раватн - Птичий суд

Дома я сняла сапоги и оставила их на лестнице у передней стороны дома. Из кабинета Багге исходил свет. Повесив уличную одежду под крыльцом веранды, я почувствовала, насколько сильно я вспотела. Конский хвост мокрой косичкой свисал на шее. Ему нельзя было видеть меня в таком виде, потной и красной, ему было бы очень неловко из-за меня, но когда я прокралась внутрь босиком, он сидел за обеденным столом с одним лишь бокалом красного вина и смотрел перед собой. Раньше он так не сидел. Было ли это своего рода приглашением к общению? Я ненавидела проходить мимо него, никогда не зная, хочет ли он, чтобы я с ним поздоровалась, или мне просто следовало проскальзывать мимо, как будто ни он, ни я не существуем? Что было более заметно, первое или второе? Я кивнула, словно он был одним из тех, кого я обычно встречала по пути на работу, но перед тем, как я стала подниматься наверх, он остановил меня.

– Аллис.

– Да?

Волосы прилипли к голове, уши торчали. В ожидании на лестнице я провела рукой по волосам, чтобы они не казались такими плоскими, но они были тонкие и насквозь мокрые.

– Что вы там делали? Куда ходили?

– Просто сделала небольшой круг.

– Отлично.

И он помахал мне.

Быстрыми шагами, как маленькая девочка, я взбежала по ступенькам наверх. У него получилось сделать так, чтобы я почувствовала себя такой глупой, малолетней. Испытующий взгляд, чтобы показать, что я – его собственность, это он решает, куда я могу пойти и куда не могу.

Я рано легла спать. Сердце трепетало, руки были влажные и дрожали. У меня не было наготове способа борьбы с меланхолией, я даже не представляла, что тут может помочь. Я была «тонкокожей», восприимчивой ко всему. Поверхностные, но разрушительные сценарии будущего, мои единственные надежды все больше и больше приходили в упадок, через десять, нет, через пять или еще меньше – через три года я смогу преодолеть, пережить это, и к тому времени я должна опереться на свой возросший интеллект и постепенно заработать уважение окружающих, ведь если не сделать этого, что тогда? Тогда ничего, алкоголизм и стыд, ходить в винную монополию [5]пару раз в неделю, без наследства, без денег, если мне не поторопиться и не выйти замуж. Но за кого? Я была в центре скандала, вся страна знала, что мне нет возврата и что я не годна для брака. Со временем у меня получится отдать себя чему-то, что сможет поглотить меня и никогда не отпустит.

– Это все? – спросила она, пробив кофе.

– Да.

– Что-нибудь из этого? – Она кивнула на прилавок за собой: рядом с витриной с табаком висели несколько упаковок с батарейками, коробочек с обезболивающим, презервативы.

– Нет, – ответила я удивленно.

Я заплатила, взяла сумки и вышла, не сказав ни слова. Выходя, я затылком почувствовала ее улыбку, ощутила, как кровь бросилась мне в лицо. Я ехала на велосипеде быстрее, чем была в силах. Могла ли она оказаться такой злобной? Теперь, уехав, я была в этом уверена. Она наконец узнала меня, это заняло время, но теперь она знает, откуда я взялась. Теперь я уже не просто случайный завоеватель, паразит из города, поселившийся в ее мире, в ее магазине. Теперь она окончательно определила меня, и это нельзя оставить без комментариев. Она должна была дать мне понять, что знает, кто я такая, гордилась, что мои фотографии были на ее неустойчивых стендах задолго до того. Подумать только, телевизионная шлюха всей страны начала закупаться именно в ее магазине, сама Аллис Хагторн, та, которая легла в постель ради работы на ТВ. С грохотом бросив велосипед к дровнику, взбежала по лестнице, чувствуя, как шея покрывается красными пятнами. Я вошла и сняла обувь в прихожей. Хотела взять себя в руки, но не могла. Что теперь, мне придется идти дальше, искать новое место и новый магазин? Резкими движениями закинула продукты в холодильник, все тут же вывалилось обратно. Багге неожиданно вышел из сада и открыл входную дверь. У меня по телу пробежала дрожь. Я быстро развернулась к холодильнику, спрятав лицо.

– Вы купили кофе?

– Да, – выдавила я в слезах из-за дверцы холодильника.

Он подошел вплотную, положил руку мне на плечо, но тут же резко отдернул ее.

Я напрягла мышцы лица, уставившись на кусок сыра.

– Аллис, у вас что-то случилось?

Я не смогла ответить.

– Дело во мне? – спросил он. – Я сделал что-то не так?

Я помотала головой, не хотела показывать ему красное, опухшее лицо.

– Вы можете поговорить со мной об этом?

Вот он и сломался. Его лицо смягчилось, когда он увидел слезы. Взяв меня за руку, он провел меня через кухню и усадил на свой стул.