Лорен Грофф - Судьбы и фурии

– Никогда, – ответили Лотто и Матильда в один голос, а затем скорчили друзьям рожицы и снова поцеловались.

– И каково это? – тихонько спросила Натали. – Я имею в виду брак?

– Это как бесконечный шведский стол, – сказал Лотто. – Ты ешь и ешь, можешь есть, сколько хочешь, но все равно вечно голодный.

– Киплинг называл это очень долгой беседой, – вставила Матильда.

Лотто посмотрел на жену и погладил ее по щеке.

– Да, – коротко сказал он.

Чолли наклонился к Данике, и та тут же отодвинулась.

– Ты должна мне миллион баксов, – прошептал он.

– С чего бы? – вскинулась Даника. Она просто до смерти хотела куриную ножку, но, прежде чем она могла бы позволить себе что-нибудь вредное, запихивалась целой горой салата.

– В прошлом году, на их новоселье, – напомнил Чолли, – мы поспорили на миллион баксов, что к этому времени они уже разведутся. Ты проиграла.

Они взглянули на Лотто и Матильду. Те были такими красивыми – казалось, что и этот сад, и весь мир вращаются вокруг них.

– А как мы можем знать, что все это – не игра на публику? – спросила Даника. – Мне кажется, они что-то темнят. Может, он только притворяется честным, а она только делает вид, что ей нет дела до его интрижек.

– Грубовато, – снисходительно сказал Чолли. – Что у вас с ним было? Ты тоже была в списке его побед? Знаешь, все эти миллионы девчонок по-прежнему его любят. Я как-то столкнулся с Бриджит, ну той девчонкой, которая всем говорила, что они встречаются и что она его девушка. Так вот она разревелась, когда спросила, как у него дела. Сказала, что он был любовью всей ее жизни.

Даника сузила глаза и поджала губы.

Чолли рассмеялся, показав остатки лазаньи во рту.

– А тут все наоборот, правда? Ты ему никогда не нравилась.

– Если не заткнешься, получишь салатом по хлебальнику! – прорычала Даника. Какое-то время они молча ели или, по крайней мере, делали вид, что едят. А потом Даника сказала: – Ладно. Я удваиваю ставку. Все или ничего. Я даю им шесть лет. Срок до 1998 года. И когда эти двое разведутся, ты заплатишь мне два миллиона долларов и я куплю себе квартиру в Париже. Enfin! [10]

Чолли моргнул, у него на шее вздулись вены.

– То есть если я смогу заплатить – ты это имеешь в виду.

– Конечно, сможешь. Ты из тех изворотливых людишек, которые к тридцати годам умудряются сколотить целую сотню миллионов, – отозвалась Даника.

– Это был самый лучший комплимент в моей жизни, – признал Чолли.

Когда ночь сгустилась достаточно, чтобы в нее можно было спрятать очередную интрижку, Сьюзан толкнула Натали под ребра и они прыснули в свои чашки. Между ними установился негласный договор, что следующую ночь они проведут у Сьюзан. Пока только Натали можно было знать о том, что Сьюзан будет играть дерзкую дочку главного сериального злодея. И только Натали можно было знать о том чувстве, которое морем разлилось между ними…

– Моя карьера умрет в зародыше, если все узнают, что я чертова лесба, – сказала Сьюзан.

Что-то дрогнуло в Натали, но она ничего не сказала. Она не мешала Сьюзан хвастаться, хотя сама вынуждена была торговать за прилавком всякой ерундой, в то время как банковский счет подруги становился все больше с каждой секундой.

Взглянув на Натали и увидев, как она поглаживает листья поздней мяты, Лотто вдруг подумал, что она похорошела. Она избавилась наконец он своих усов, сбросила вес и стала одеваться со вкусом. И ей удалось раскрыть ту самую внутреннюю красоту, которую видел в ней Лотто. Он улыбнулся ей. Она покраснела и улыбнулась в ответ.

Внезапно всеобщее жевание замедлилось, и компания погрузилась в молчание. Карамельные пирожные разобрали. Кто-то поднял голову и посмотрел на небо, перечеркнутое следами самолетов. То, как медленно эти следы таяли в сгущающемся сумраке, внезапно напомнило им о мертвой темноволосой девушке.

О том, что ее руки уже никого из них не обовьют за шею и никого из них она уже больше не обнимет.

О том, что она пахла апельсинами.

– Когда я учился в школе, случайно наткнулся на самоубийцу, – внезапно сказал Лотто. – Один мальчик. Он… повесился.

Все с интересом посмотрели на Лотто. Он был мрачен и бледен. Все ждали, что он продолжит, ведь Лотто любил рассказывать истории, но больше он не сказал ни слова.

– Ты никогда не рассказывал, – прошептала Матильда, сжав его ладонь.

– Расскажу когда-нибудь, – пообещал он.

Бедный прыщавый Желешка. На секунду Лотто показалось, что его дух пронесся по саду, и он закрыл лицо руками, а когда снова поднял голову, наваждение исчезло.