Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

Любой человек может попасть в неприятное положение; часто выходит, что руку помощи готовы бескорыстно протянуть значительно большее число людей, чем ты рассчитывал, но и количество злопыхателей, желающих утопить в дерьме, приводит порой в недоумение — вроде бы, им-то с чего?

Да ни с чего, живем мы тут и видим, как ты пролезла из грязи в князи с помощью известного места, катаешься как сыр в масле и в ус не дуешь, а мы горбом, кровавыми мозолями, экономя на полдниках, и то не можем дотянуться до твоей пятки на пьедестале. Так и получи сполна, разверни и нюхай, чтобы жизнь медом не казалась.

Я утешал Таньку, как мог, по недомыслию предлагал набить писателю морду, встречая резонное возражение — ему только этого и надо, любой скандал лишь лыко в строку.

Наконец, в одно прекрасное утро я не выдержал, заказал машину с грузчиками и освободил гараж от ненужного барахла. Проклятия и угрозы со стороны бывшего мужа посыпались в мой адрес, Танька впервые посмотрела на меня с уважением, а вся истории потихоньку сошла на нет.

Разведенка, вдова в квадрате, Танька вынесла из третьего замужества стойкую нелюбовь к творческой интеллигенции, питая особое презрение к литераторам, за мраморным величием которых скрывались мелкие, завистливые цурипопики, как она их теперь называла.

Природа не терпит пустот — последнее замужество Татьяны, оказавшееся продолжительным, счастливым, хотя и лишенным немаловажных атрибутов семейной жизни, внесло основательные коррективы в ее взгляды на институт брака. Она вышла замуж за Стаса, бизнесмена средней руки, выросшего за десять лет совместной жизни с Танькой в небольшую акулу капитализма с солидным доходом. Станислав Сергеевич Крутояров, жесткий руководитель на работе и добрый малый в быту, имел кучу достоинств и один характерный недостаток — он был представителем нетрадиционной сексуальной ориентации. В глазах консервативного большинства подобное явление трактуется как отклонение от нормы, но я лично причислял Стаса к тому нормальному меньшинству, которое пока еще остается каплей разума в море идиотов, более того, он мне был симпатичен.

Я имел печальный опыт родиться левшой в СССР, естественное мое желание писать той рукой, которой лучше получается, вызывало гнев преподавателей — меня переучивали всеми возможными способами, ставили двойки, рвали тетради, били по рукам, пытаясь бесповоротно вернуть в русло стандарта. Чего добились, спрашивается? Как держал ложку в левой руке, так и держу, бью с левой, встаю с левой, чешусь левой, дрочу левой, оставаясь неисправимым левшой в правостороннем мире, вот только писать левой не могу и с завистью смотрю на дочь, марающую строчки с обеих рук в зависимости от настроения. Левшей теперь разрешили, с голубыми пока воюют.

Брак Таньки со Стасом, первоначально задумываемый как обоюдовыгодная сделка, со временем перерос в дружные семейные отношения без секса. Татьяна на первых порах делала попытки обратить Стаса в другую веру, слепить из него хотя бы бисексуала — ходила голой по квартире, открывая его взору женские прелести, штурмовала по ночам кровать супруга, пыталась подпоить и воспользоваться моментом, но все потуги уходили в песок. В конце концов Танька смирилась, осознав бесперспективность переобращения, больше не нарушала статус-кво и жизнь со Стасом приобрела уютный, необременительный характер, без сцен ревности и слез в подушку. Стас был красив, атлетического сложения, даже отдаленно не напоминал карикатурных эстрадных пидарасов, умен, заботлив до нежности, почти не пил, предпочитая активный отдых. Он хорошо относился к Сереже, не лез в Танькины амурные дела и не посвящал в свои, по сути, являясь образцовым мужем.

Они прожили вместе десять лет, расстались по необходимости — у Стаса начались проблемы с бизнесом и он решил переехать в Лондон, Танька желала жить в России (Европа вгоняла ее в сонную тоску), других причин не было. Расставание прошло болезненно, с длительными переговорами, уговорами — за прошедшее время они сильно привязались друг к другу. В итоге развелись, Стас уехал, оставив Таньке загородный дом и немалый счет в банке. Жизнь продолжалась.

Выключив зажигание, я уже было собрался выйти из машины, как увидел — троица странствующих дервишей тоже засобиралась в путь дорогу.

— А вы куда, позвольте вас спросить?

— Куда ты, туда и мы, — ответила за всех Евдокия, — мы теперь до самой смерти неразлучны.