Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

Макар в ответ, не проронив ни слова, покрутил головой, состроив гримасу на лице, показывающую степень его недоумения моим психическим состоянием, кинул муху в сторону окна. Она, естественно, не разбилась, к концу полета взяв управление в свои крылья, приземлилась на штору. Мне почудилось, что муха ухмыляется, посматривая на нас.

И тут зазвонил телефон. В последнее время я очень настороженно отношусь к телефонным разговорам, которые происходят в моем присутствии — они, как правило, не предвещают ничего хорошего, внося очередной разлад в мои отношения с окружающими.

Славка, словно обрадовавшись звонку, прервавшему мимическую клоунаду, прошел в коридор и снял трубку.

— Да, это я. Дома, конечно, где ж еще. Один, — ответил он скороговоркой невидимому собеседнику.

На том конце провода сообщили что-то ужасное, потому что Макар воскликнул — Не может быть! После этой фразы, он настолько случайно посмотрел в мою сторону слишком невыразительным взглядом, что я сразу заподозрил — речь идет обо мне, и говорят что-то нехорошее. Интересно, кого я на этот раз убил, ограбил, изнасиловал? Макар повернулся спиной, как бы застеснявшись моего присутствия, а я поднялся, прошел мимо него, рванул куртку с вешалки и вышел из квартиры. Хотел напоследок хлопнуть дверью, но передумал, телефонный визави Макара наверняка услышит грохот и поинтересуется его происхождением — зачем ставить человека в неудобное положение. На площадке рядом с лифтом, я закурил и постоял несколько минут, ни о чем не думая. Чего я ждал? Надеялся, что откроется дверь, и меня окликнут? Вряд ли, скорее дожевывал горечь неудавшегося разговора.

Внизу, в салоне машины чертовой троицы не оказалось, я был предоставлен самому себе, свободен как ветер и совершенно не понимал, что делать дальше. Похоже мне не удалось донести до Макара главную мысль, с которой пришел, почему я так остро переживаю Мишкино предательство. Он вбил клин в наши отношения, поставил под сомнение дружбу в целом. Выходит, то, чем я так дорожу, может рассыпаться в одну секунду не под воздействием разрушительных катаклизмов, когда города и люди идут под нож гигансткой мясорубки, но и во вполне себе безоблачное время от чиха комара, на пустом месте.

Мишка сотворил самое паскудное, посеяв недоверие. Так это выглядело в моей картине мира и дальнейшие события начали, как назло, подтверждать еле проклюнувшиеся подозрения. Если мои друзья не любили Мишку, притворно терпели его присутствие, тогда невозможно выяснить, где заканчиваются границы их лицемерия.

В пылу внутреннего негодования, я уже совсем позабыл, что хотел вывести Макара на чистую воду, разоблачить двуличную натуру, кинуть в лицо обвинения во вранье, подкупе следователя и вообще в пособничестве врагу. Надо бросать бухать, мозги уже совсем не варят.

Решил завести машину, полез в карман за ключами, они зацепились и вытянули за собой еще одну связку, лежащую на дне. Это были ключи Петруччо. Желание поехать к нему на отхожую квартиру возникло само собой.

Дом, в котором располагалась квартира Петьки, оказался новоиспеченной высоткой бордового цвета. Судя по снующим рабочим, ремонты еще не закончились, но внушительный косяк припаркованных машин на стоянке внутри двора, говорил о том, что другие счастливые владельцы недвижимости уже вовсю обживаются на новом месте. Все было очень серьезно, консьерж в форме охранника что-то пролистнул на мониторе, найдя упоминание обо мне, утвердительно кивнул головой, тем не менее, предложил предъявить паспорт, после чего пропустил к лифту, любезно назвав этаж.

Меня всегда удивляли ненужные понты, наша фирма несколько раз отделывала квартиры в подобных домах и я имел счастье убедиться, что за внешней строгостью порядков творится привычный русский бардак со всеми отсюда вытекающими безобразиями. Но, как говориться, у богатых свои причуды.

Немного поколдовав с замками, я открыл дверь и вошел в творческую мастерскую Петра Сапожникова, место его отдохновения от трудов праведных. Если загородный дом и московское семейное гнездо были отданы в полное владение жене Петьки, то эта квартира была продолжением именно Петруччо, холеной, изысканной с немалой долей импозантности. Даже небрежно брошенный шейный платок на подоконнике являл собой законченную композицию в стиле атр нуво — пятно цветастой лужайки на сером мраморе на фоне окна.

Квартира Петруччо являлась разительным контрастом берлоге Макара.