Антон Сорокко - Aprositus (Ненайденный)

Стараясь не растрясти содержимое, будто у него в руках был поднос с дюжиной хрустальных ваз, он, едва дыша, медленно приподнял сундук над землей и, осторожно ступая, направился к выходу.

Выход из пещеры был залит утренним солнцем. Герман оглядел окрестности, бессознательно восхитившись открывавшимся с этой возвышенности пейзажем, и устроился на ближайшем камне, поставив сундук перед собой. Он смахнул с крышки толстый слой душной пыли ладонью, отчего рука почернела. Сейчас сундук можно было осмотреть как следует.

Сундук был сделан из дерева. Дерево было из дорогих пород, и красноватый оттенок до сих пор угадывался сквозь патину времени. Витые кованые скобы опоясывали сундук на углах, по бокам висели проржавевшие ручки. Медные клёпки давным-давно окислились и позеленели. У сундука был красивая крышка: плоская, с гравировкой, с переплетением ажурного железа и кованым отверстием замка. В центре крышки возвышалась овальная панель, в которой был сделан оттиск некого замысловатого вензеля. В витиеватом узоре угадывалась буква G. Из отверстия замка торчал исхудавший под натиском ржавчины ключ с тем же самым вензелем.

Герман собрался с духом и повернул ключ. Издав неприятный скрежет, ключ отомкнул давно не пользованный механизм. Герман задержал дыхание и потянул крышку наверх. С жутким скрипом крышка поднялась, обнажая перед Германом свои сокровенные внутренности. Пахнуло духотой и временем.

«Наверное, именно так и должна пахнуть вечность», – подумал Герман.

Древняя пыль угодила ему в нос, и он чихнул. С одинокого странного вида куста поодаль в небо вспорхнула пичуга. Пытаясь удержать выпрыгивающее из груди сердце, Герман заглянул внутрь сундука.

На дне лежали по-настоящему антикварные вещи: медная подзорная труба, старинный морской компас, растрескавшаяся курительная трубка, потускневший кинжал без ножен, несколько почерневших монет, книга в потёртой обложке, остатки пера для письма и сложенный вчетверо лист пергамента. Всё содержимое было почти в идеальном состоянии.

Пергамент, лежавший сверху, был извлечен на свет первым. При ближайшем осмотре, он оказался высушенным листом какого-то растения, по всей видимости, пальмы, из которого после обработки жирами, маслами и последующей прессовки в тропических странах делали бумагу. Нечто похожее пару лет назад Герман покупал на Кубе: подобные пальмовые записные книжки и фотоальбомы были довольно распространенным сувениром в тропиках. Посмотрев на лежавшую в сундуке книгу, Герман убедился, что и книга сделана из того же желтовато-зелёного спрессованного листа.

Боясь, что высохший пергамент может оказаться слишком ломким, Герман аккуратно ощупал лист на сгибах и осторожно его развернул. К счастью, бумага не треснула и не рассыпалась. Перед Германом появилась выцветшая, нарисованная от руки карта острова.

Надпись над картой гласила: «Sao Brandan. Terra Non Trabada». Надпись была сделана на португальском: конечные «н» в португальском заменялись на «о» и поэтому испанское «сан», то есть «святой», в данном случае писалось как «сао». Едва дыша, Герман расправил карту перед собой и принялся скрупулёзно её изучать.

Сомнений не оставалось: на карте был изображен тот самый остров, на котором он сейчас находился. На древнем плане Герман узнал очертания «рыбьего хвоста», на который их с Андреем выбросила волна, и горную гряду, отделявшую «хвост» от остальной части острова, через которую они перебрались благодаря ночному наводнению. Сам остров по форме напоминал растянутую в стороны восьмёрку или даже фигурку человека. Окружность меньшего размера, занимавшую северную часть острова, можно было принять за голову, окружность побольше, располагавшуюся в середине – за большой круглый живот, а «рыбий хвост» внизу – за ноги с расставленными в разные стороны носками.

Судя по рукописной карте, вся территория острова была покрыта холмами и впадинами, а в центре «головы» и «тела», были изображены две самые высокие островные вершины. Получалось, что Герман и туземная девушка сегодня поднялись как раз на одну из них – на южную.

Оказалось, что на острове есть несколько озёр и что на перешейке между холмами течет довольно широкая река, разделявшая остров на две половины. Перешеек располагался в низине, к которой плавно, террасами, спускались горы. Почти всю территорию острова бороздили ущелья и горные разломы, один из которых находился у Германа прямо под ногами. Ландшафт острова наводил на мысль о том, что недавнее ночное землетрясение было здесь явлением не редким.