Наталия Костина - Только ты

Задушенная женщина, лицо которой было занавешено длинными белыми волосами, сидела под деревом, облокотясь спиной о ствол. Вся она была усеяна уже увядшими и поэтому почти черными лепестками роз со светящейся золотой каймой – а лишившийся лепестков букет был вложен ей в руки. Казалось, это она сама осыпала себя лепестками перед смертью. Поверх головы несчастной, на ветке раскидистого дуба висел еще один удавленник. Значит, не послышалось…

Тихонько подошедший сзади Нахапетов довел Марину буквально до обморока:

– Ну, что я вам говорил? Все сходится. Вот он – ваш Зозуля! Думаю, на этом наша серия и завершится. Поймать мы его не поймали, но вычислили точно! Снимайте, – он махнул рукой.

Пропавший без вести несколько недель назад сержант изрядно похудел с того момента, когда она видела его в последний раз… или это ей так кажется? Маргарита Сорокина склонилась над телом. Ладно… все что хотела – она увидела, теперь дело за заключениями экспертов.

– А почему она такая старая? – где-то в стороне спросила практикантка, и важняк из столицы солидным баритоном пояснил:

– Видите ли, Мариночка, я думаю, он уже был в таком состоянии, что не мог адекватно выбрать жертву. Сработал один, самый главный маркер – длинные белые волосы. Скорее всего, он не стал ее рассматривать пристально… в деталях, так сказать. У него был четкий план – убить последнюю жертву и повеситься… что он и сделал.

– Ты веришь во всю эту белиберду? – почему-то шепотом спросила Рита Сорокина у Кати.

Та лишь вздохнула. Версия была неплоха – для тех, кто смотрит поверхностно. В самом деле, каждый видит только то, что хочет увидеть… что ему удобно, что гладко укладывается в схему… Труп сержанта как раз прекрасно в нее укладывался. Точненько в ряд со всем тем, что нашли у него дома, – шнуром, блестками для цветов… Есть люди, которые обожают складывать пазлы, и у них части головоломки соединяются легко и непринужденно. Однако есть и другие, которые вбивают недостающие части на место молотком – все равно будут держаться.

– Я подозреваю, что она кричала не потому, что ей приснился очередной кошмар. Ей много раз снились кошмары, когда я была рядом, – и она реагировала совсем не так… Тут произошло что-то другое. Но что? У нас, как ты понимаешь, мышь не проскочит, и в доме, кроме меня, Антошки и этого ее Леши, никого не было…

– Так она с ним приехала?

– Как тебе сказать… – под пристальным взглядом гостя Наталья замялась.

Разговор получался не из приятных. Она чувствовала себя виноватой еще и потому, что была умной женщиной. То, что она увидела и услышала в ту роковую ночь, ей совершенно не понравилось. Наталья анализировала свои ощущения снова и снова, пока не пришла к, казалось бы, совершенно невероятному выводу: Катя подверглась насилию. И, если ее догадки верны хотя бы отчасти, то виноват в этом не кто иной, как она сама. Потому что в тот злополучный вечер именно она вела себя не слишком благопристойно. Пытаясь казаться легкомысленной болтушкой, она выпила лишнего, да еще и делала этому Мищенко какие-то двусмысленные намеки относительно подруги! Мало того – зачем-то отправила его ночевать в комнату рядом с Катей, хотя могла отвести гостю другие апартаменты – и даже на другом этаже! То есть выходило, что именно она спровоцировала его… совершенно не думая о последствиях.

Лично ей этот Леша даже понравился: открытый, живой, веселый. А что здравомыслящий и карьерист – так это для мужчины скорее плюс. И потом, она всей душой желала, чтобы у любимой подруги наладилась личная жизнь, чтобы Катя отбросила наконец прошлое и посмотрела на этого мужчину с другой стороны – и вот что из этого всего вышло! Бедная девочка… Наталья никак не могла забыть, как Катя плакала той ночью. И она ей так ничего и не рассказала! Даже когда недавно приезжала на день рождения. После того как немногочисленные гости разошлись, они вдвоем полночи просидели у камина. Но даже тогда подруга ни словом, ни взглядом не дала понять, что считает ее, Наталью Антипенко, виноватой в том, что случилось… а может, ничего такого ужасного и не произошло? Возможно, ей пока рано винить себя и каяться? Скорее всего, Мищенко просто вошел к ней, когда Катя уже спала, вернее, находилась в состоянии между сном и бодрствованием. Катя сама признавалась подруге, что обычно именно в этот момент с ней и случаются те самые приступы страшных видений и она кричит не своим голосом… Нет, не нужно себя уговаривать! Это был не просто визит с пожеланиями спокойной ночи. Она бы так не кричала. Она же все-таки опер! Ее работа связана и с риском, и с неприятными моментами. Нет, это несомненно было посягательство… а ей она ничего не рассказала по той самой причине, по какой молчит девяносто процентов жертв насилия, и причина эта – стыд. А теперь пришел черед стыдиться и ей: если бы она сама поняла все это прямо тогда, то… Алексей Мищенко так просто отсюда бы не укатил!