Виктор Мануйлов - Лестница

Стрелки на часах сошлись на двенадцати, затем стали расходиться.

Дверь открылась в очередной раз, выглянула щупленькая девчушка, глянула на Теплякова, спросила:

— Вы Тепляков?

— Да.

— Вас просят в зал судебных заседаний.

И пропустила его в дверь.

Зал был практически пустым. За одним из столов сидела Буроева, за другим устроилась пригласившая его девушка, предварительно указав Теплякову на стул в первом ряду. За столом напротив сидел человек в форме. Еще в зале присутствовали четверо — три женщины разных возрастов и один пожилой мужчина. Все четверо повернулись в сторону Теплякова и проводили его напряженно-любопытными взглядами.

Через несколько минут из боковой двери вышла женщина в черной мантии с папкой в руках. Девушка вскочила и звонким голосом возвестила:

— Прошу всех встать: суд идет!

Человек в форме оказался прокурором, девушка — секретарем суда, три женщины и мужчина — истцами и ближайшими родственниками погибшего Укутского.

Судья объявила, что сегодня будет проведено предварительное слушание и будет решен вопрос о мере пресечения в отношении подсудимого. После чего она начала задавать присутствующим какие-то вопросы, которые тут же испарялись из памяти Теплякова, ожидавшего чего-то более существенного. Все это походило на игру взрослых людей, которым больше нечем себя занять. И Теплякову показалось, что так все и закончится: пустые вопросы и пустые ответы. Он не заметил, как все вдруг повернулось против него. Сначала вызвали следователя, рассказавшего, как все — по словам подсудимого и следственных действий — случилось на лестнице известного дома. За ним откуда-то появился Шарнов, выступивший в качестве свидетеля. Он почти слово в слово повторил то, что говорил перед ним следователь. Выступали еще какие-то люди, которых Тепляков видел впервые, и все они в один голос утверждали, что телохранитель оказался в сговоре с директором-распорядителем фирмы «Кедр» Ковровой, которая стремилась избавиться от владельца этой фирмы Михаила Укутского и завладеть всеми активами и имуществом фирмы по подложным документам. Было высказано подозрение, что между Ковровой и Тепляковым имелась интимная связь, что и послужило поводом для выяснения отношений между Укутским и его телохранителем на лестничной площадке.

Тепляков, слушая эту несусветную ложь, пытался возразить, но его предупредили, что если он будет препятствовать ведению судебного заседания, его поместят в клетку или вообще удалят из зала заседания. И он замкнулся, перестав слушать, вспомнив давний суд и чем он закончился. Этот, похоже, был еще хуже.

Затем долго и монотонно говорила Буроева. После чего судья удалилась на «совещание» для вынесения предварительного приговора. Через несколько минут приговор был зачитан: подсудимого Теплякова взять под стражу в зале суда и препроводить в изолятор временного содержания в связи с опасением оказания с его стороны давления на свидетелей и возможного исчезновения из города. Обвинению предлагалось собрать более веские свидетельские показания. Подсудимому разрешалось получать передачи и время от времени связываться с ближайшими родственниками по мобильному телефону.

На Теплякова тут же надели наручники и вывели из зала суда.

В приемной изолятора временного содержания Теплякова некоторое время мурыжили расспросами, потом обыскали, вытряхнули из пакета поношенный спортивный костюм, заставили разуться, дали взамен почти новые домашние тапочки, затем дюжий охранник повел его по длинным коридорам мимо железных дверей. Остановились возле одной из них. Охранник велел повернуться лицом к стене.

Проскрежетал ключ, лязгнул засов.

Тепляков, почти уткнувшись лбом в стену, покрашенную салатовой краской, рассматривал бугорки и царапины, в некоторых местах складывающиеся то в человеческий профиль, то в какую-нибудь зверушку.

— Заходи, — велел сопровождающий, отступив в сторону

Тепляков перешагнул порог, огляделся.

Камера, к его изумлению, оказалась четырехместной — судя по количеству коек. На двух из них сидели двое. А он-то ожидал нечто такое, что показывают по телику: тесная камера, битком набитая арестантами, многоярусные нары, бандиты, с ног до головы покрытые татуировками.

У самой двери сидел щуплый мужичок лет пятидесяти в черной казенной спецодежде с белым номером над карманом. Он сидел согнувшись, засунув руки по локоть между колен, точно искал на полу потерянную монетку. Подстриженный наголо и вымазанный зеленкой, но давно не бритый, с синяком под глазом, он походил на бомжа, пойманного на попытке стащить из магазина бутылку водки.