Рэйчел Ромеро - Кукольник из Кракова

– Это не я ее создал, – сказал Кукольник. – Она пришла ко мне сама. Я не имею отношения к сотворению ее души.

– Возможно, – сказал Брандт, – но вы оживили ее тело. – Он провел рукой по краю стола. – Вы – единственный волшебник, которого я встретил в жизни. Я долго искал других. Я был в дюжине магических клубов, от Берлина до Кельна, но все, что там умеют делать, – это простые карточные фокусы. Представляете? Иллюзии и фокусы – это не настоящее волшебство.

– А что вы умеете делать? – спросила Каролина.

– То же, что сделал герр Биркхольц, когда создал вас. – Брандт кивнул сначала Кукольнику, потом Каролине. – Я вырезал деревянного солдатика, и когда он был готов, то – игрушка! – начал разговаривать.

– Когда вы это сделали? – спросила Каролина, чувствуя, что ее интерес к способностям Брандта может пересилить отвращение.

– Два года назад, около того, – сказал Брандт. – Солдат сказал мне, что его зовут Фриц и что он служил великой королеве, носившей корону из хрустальных цветов.

Брандт был неплохим рассказчиком, но сейчас, услышав имя своего друга, Каролина даже не обратила внимания на то, как цветисто он строит фразы.

– Фриц? – переспросила она. – Вы сказали, его звали Фриц?

При мысли о том, что Фриц попал в руки человека вроде Брандта, Каролина чуть не застонала. Но ведь это могла быть какая-нибудь другая игрушка, у которой были тесные связи со злыми магами. Разве нет?

– Да, – сказал Брандт, – Фриц. В нашей стране это очень распространенное имя, можете мне поверить. В то время мы с ним были хорошими друзьями.

– А где он теперь? – спросил Кукольник. Неожиданно для себя он был заинтригован тем, что какая-то другая игрушка тоже могла ходить и говорить, как Каролина.

– Его здесь нет, – сказал Брандт, честно и уклончиво одновременно. – Так Каролина – это единственное существо, которое вы оживили? Или, скорее, изменили его форму?

Вдруг бабочка пролетела у его головы и села на рабочий стол Кукольника. Даже на фоне ярких лоскутов ткани, разложенных на нем, ее яркие оранжевые крылья бросались в глаза. Каролина была ей благодарна, потому что смогла задержать взгляд на ком-то еще, кроме Брандта. Гнев, словно оборка старой юбки, начинал понемногу отрываться от нее, и она боялась слов, которые могли сорваться с ее уст, если бы она еще немного послушала Брандта.

– Изменить форму? – переспросил Кукольник. – Это интересная идея.

Он изобразил любопытство, как будто ему никогда не приходило такое в голову. Он положительно научился врать, мрачно подумала Каролина.

– Это нетрудно, – сказал Брандт.

Проследив за полетом бабочки над рабочим столом, он придавил пальцем краешек крыла, прижав ее столу. С ужасным звуком рвущегося шелка крылышко оторвалось от тельца. Насекомое беспомощно прыгало на одном крыле, пытаясь спастись.

– Зачем вы это сделали? – вскричала Каролина. – Она же никому не причинила вреда.

– Я хотел, чтобы она посидела спокойно, – сказал Брандт, как будто это было очевидно. – Смотрите.

Он накрыл бабочку ладонями и закрыл глаза. Они задвигались под веками, словно сканируя его внутренний мир, который Каролине совсем не хотелось видеть, а затем резко распахнулись. Довольный Брандт убрал руки.

Раненое насекомое на столе больше не было бабочкой – это был огромный коричневый паук, три из восьми его ножек беспомощно спутались. Каролина вскрикнула от отвращения. Знала ли бабочка, в кого она превратилась?

– Измените ее обратно, – сказал Кукольник дрогнувшим голосом. – Она еще жива. Она еще может чувствовать! Верните ее обратно.

Каролина подумала о Мыше и о том, как бы он чувствовал себя, если бы его превратили во что-то неприятное и опасное для окружающих. Кукольник никогда бы такого не сделал!

Брандт снова накрыл насекомое руками. Через секунду он убрал руки, и Каролина вздохнула с облегчением, увидев, что отвратительный паук опять стал бабочкой.

– Видите? Это очень просто, – сказал Брандт. – Вам надо попробовать. Я бы очень хотел посмотреть, во что вы сможете ее превратить.

– Не надо было так менять ее, – сказал Кукольник и рукой закрыл бабочку от Брандта. Каролина вспомнила, что точно таким же движением Рена пыталась защитить Мыша после того, как на него наступил племянник Брандта.

– Ну, вы не обязаны превращать ее в паука, – смеясь, сказал Брандт. Он, как ребенок, понял все буквально. – Она может превратиться почти во все, что угодно. Вы даже можете придать ей прежнюю форму, ту, что была до того, как у нее оторвалось крыло.