Джозеф Ганьеми - Инамората

Я покосился на другие парочки, впервые заметив, что деловые мужчины, обедавшие в ресторане, все казались старше своих дам.

— Так вот, значит, какое это местечко!

— И мне это нравится. Конечно, обычно я обедаю здесь в одиночестве, но мне нравится, когда можно поразвлечься.

— А что, доктор Кроули никогда не обедает с вами?

— Нет, почему же, время от времени обедает. Но здесь — никогда. Артур не любит французов. — Она снова наклонилась и произнесла доверительно: — Он считает их аморальными. Поэтому даже отказывается свозить меня в Париж, может, боится, что я там влюблюсь в молоденького студента-художника и заражусь туберкулезом!

— Забавно, — пробормотал я, вспомнив слова Пайка о том, что именно каприз Мины удержал супругов от путешествия за границу.

— Что именно?

— Ваш муж вовсе не показался мне ревнивым.

— Просто я не даю ему повода, — сказала Мина. — Но, полагаю, он может быть ужасно ревнив. К молодым людям, молоденьким парочкам — да ко всему, что напомнило бы ему о нашей разнице в возрасте.

Словно облако закрыло ее солнечное настроение, мы оба замолчали.

К счастью, в этот момент подошла дочь мадам Б., чтобы принять у нас заказ, и я был спасен от необходимости неискренних заверений в том, что у Артура Кроули нет поводов для ревности. А что если бы у него эти поводы как раз были? Вот даже сейчас его жена сидит с молодым человеком в небезызвестном гнездышке, где днем встречаются любовники, и пусть это на первый взгляд вполне невинная встреча, но ведь прошлой ночью Мина и в самом деле просила меня поцеловать ее. А если это так, почему Кроули сегодня утром попросил меня развлекать его жену. Неужели он считает меня чем-то вроде придворного евнуха, который просто не способен дать повод для ревности?

— Et deux cafes au lait, s'il vous plait, [27] И два кофе с молоком, пожалуйста ( фр .). — сказала Мина дочери мадам Б.

— Merci, [28] Спасибо ( фр .). — проворковала та и удалилась. Я проследил взглядом, как девушка скрылась на кухне, а обернувшись, заметил, что Мина смотрит на меня с легкой улыбкой.

— Она миленькая, верно?

— Тут все дело в акценте.

— Разве?

— В Гарварде проводили специальное исследование. Научно доказано: французский акцент делает женщин на одиннадцать процентов привлекательнее.

— Неужели на столько? — рассмеялась Мина. — Что ж, придется подтянуть мой французский.

— Вам акцент ни к чему, — выпалил я. Мина невольно покраснела от такого неожиданного комплимента. Казалось, она задумала преподать мне урок флирта — так на теннисном корте опытный игрок обучает новичка. И конечно, как всякий новичок, я был весьма неловким и от волнения так размахивал руками, что едва не сшиб вазу с цветами, а ноги мои постоянно толкали Мину под столом.

— Отчего это у вас так уши покраснели, Мартин?

— Видимо, кто-то меня вспоминает.

— Наверное, дочка мадам Б.

— Или мои коллеги. В таком случае хорошо, что я их не слышу. — Я подумал, что нарушаю профессиональную этику, и сам попенял себе за это: — Боюсь, они обо мне не очень высокого мнения.

— Вот как? Что ж, если вас это утешит, могу сказать, что Артур не очень высокого мнения о них.

— Правда?

— Да, — подтвердила она. Тут нам подали кофе, и я получил небольшую передышку, пока Мина колдовала над своей чашкой: отпила глоток, сморщила нос, добавила сахар. — Мистер Фокс, храни его Господь, просто шут гороховый, — произнесла она, размешивая сахар, сделала еще один глоток и добавила: — А мистер Флинн весь вечер пялился на мою грудь. — Она подсыпала еще сахара. — А мистер Ричардсон похож на богомола. — Наконец она осталась довольна вкусом кофе, отложила в сторону ложечку, поднесла чашку к губам и посмотрела на меня поверх ее края. — Артур сказал, что вы единственный из членов комитета, к кому он относится с уважением.

Я должен был немедленно распознать очередную лесть и потребовать, чтобы Мина хотя бы объяснила, что именно вознесло меня столь высоко в глазах ее мужа. Но не осмелился: я был смущен и не смел поднять на нее глаза, так и сидел, глядя в стол.

Я вздрогнул, когда Мина положила свою руку на мою.

— Я надеюсь, вы догадываетесь, что я разделяю мнение моего мужа.

— Правда?

— Вы мне очень симпатичны.

Я заставил себя поднять глаза и увидел, что она глядит на меня с явным расположением, словно я ее старинный и самый любимый друг. Этого я уже не мог вынести.

Я вытянул свою ладонь из-под ее руки и, продолжая глядеть в стол, промямлил: