Таня Валько: Арабская принцесса

– Надо возвращаться в Саудовскую Аравию. Это ребенок бен Ладенов. Они хорошо заплатят тому, кто его найдет, – твердит Ламия как заведенная без малейших эмоций в голосе.

– Как ты собираешься вывезти отсюда ребенка? – мужчина больно хватает ее за подбородок. – Как?

– На машине.

– А как ты собираешься добраться туда незамеченной? – продолжает Рам.

– Твой брат достанет для меня и нее паспорта. В Таиланде изготовление фальшивых документов поставлено на широкую ногу. Долетим до Бахрейна, а оттуда на машине через вечно переполненную границу. У пограничников не будет времени на дотошную проверку.

– И что дальше?

– Ведь они будут искать ее там, где она исчезла, а не за тысячу километров. Увидишь, они дадут объявления везде, по всему миру и заплатят за розыски невообразимые деньги. Ставлю миллион долларов, – Ламия тупо смотрит перед собой.

Рам не знает, что делать. Может, это и хороший способ покрыть расходы, но слишком рискованный. Он смотрит на хорошенькую крошку, которая, измучившись, спит, свернувшись на огромном супружеском ложе. Рам подумал, что лучше всего было бы просто вынести ее на пляж и оставить. А можно бросить в канал – и никаких хлопот. Но жаль такое маленькое существо. Сердце у него обливается кровью. «Что вообще хорошего в жизни сделала эта кретинка?!» – клянет он мысленно принцессу, в бешенстве топчется на месте и до боли сжимает зубы.

– А как ты собираешься скрыть цвет ее глаз и волос? – Рам поворачивается к похитительнице, выдвигая последний аргумент, полностью разоблачающий этот сложный и сумасшедший план. – Наденешь на нее мини-чадру? – шутит он.

– Есть краска для волос и контактные линзы, – Ламия стягивает абаю, бросает ее на пол и ложится рядом с ребенком. Она обнимает девочку и тяжело засыпает, усыпленная ее дыханием.

Рам и без этого сумасшедшего плана довольно часто рисковал жизнью ради принцессы.

– Дольше ждать нельзя! Никто ничего за нее не даст, – показывает он на Надю, печально сидящую на кровати. – Разве что перепродашь ее на органы. Я слышал, в совокупности может получиться примерно десять тысяч долларов.

– Что значит в совокупности? – спрашивает Ламия, не понимая.

– За целое живое тело, идиотка! Есть один индус в Аль-Басе, который этим занимается.

– Хочешь соблазниться двумя копейками и профукать миллион? – спрашивает принцесса, идя ва-банк, пытаясь соблазнить тайца огромной суммой.

– Пока что никто не предложил и ломаного гроша!

– Нужно быть более терпеливым, – говорит женщина бесстрастно. – А у тебя нет ни на грош ни терпения, ни покорности, ни веры.

Она смотрит на него с нескрываемым презрением.

– Мое терпение уже давно иссякло, котик. Если хочешь ее оставить, то катись из моего номера и моей жизни! И побыстрей! – бывший слуга указывает ей пальцем на дверь.

Надя уже привыкла к крикам и распрям этих двух людей, поэтому наблюдает за очередной стычкой своими слезящимися глазками с опухшими от слез веками: ее мучители ни разу не вытаскивали ребенку цветных контактных линз. Она уже не плачет от страха, но и не смеется. Она похудела, у нее проявилась болезнь сироты: она часто качается вперед и назад, глядя без всякого выражения в пространство.

– Нашла первое объявление!

Ламия гордо достает туз из рукава.

– Это уже какой-то прогресс, ты не считаешь? А ты уже хотел от всего отказаться, глупый!

Ламия вручает мужчине помятую бульварную «Saudi Gazette».

Рам читает, то и дело приподнимая брови. Через минуту на его лице ни тени ярости, лишь удивление и радость. Наконец-то.

– Ну, тогда берем! – выкрикивает он. – Чего мы ждем?!

– Да это просто какие-то жалкие объедки с барского стола! – не разделяет Ламия его оптимизма.

– Почему?

– Такая обеспеченная семья, одна из самых богатых в мире, платит за розыск ребенка каких-то сто тысяч долларов?! – возмущается принцесса. – Это объявление дали с расчетом. Это лишь приглашение к торгу и переговорам о соответствующей сумме вознаграждения.

– Женщина! Если тебя выследят, то соберешь свой урожай на площади Справедливости, – предостерег Рам.

– Подождем следующего объявления, – твердит упрямая и возбужденная преступница. – Дадим себе еще неделю, – предлагает она. – А потом поступим так, как хочешь.

На этом дискуссия окончена без какого-либо дальнейшего обсуждения. После обмена мнениями она окончательно решает провернуть еще одно важное дело, так как видит, что ее связь с этим мужчиной становится опасной. «Если хоть что-то выплывет на свет, если на меня падет малейшее подозрение, то он продаст и меня, и ребенка за бесценок. Просто за собственную желтую шкуру. Дольше не могу с этим тянуть», – решает она и отправляется в темные безлюдные улочки Аль-Басы.