Зухра Сидикова - Актриса

Женщина жалуется, упрекает: Ты, ты во всем виноват. Ты виноват. Мишеньку нашего из-за тебя в тюрьму посадили. Как он там, мой бедный сыночек? Ты, ты во всем виноват.

– Заткнись! – говорит он. – Выродок твой, наркоман проклятый, по заслугам получил, пусть в тюрьме теперь гниёт.

– Ты, ты во всем виноват… – монотонно твердит женщина, голос хриплый, каркающий как у вороны. – Пил, бил меня на глазах у сына.

– Ты сама пьянь, – говорит мужчина отрывисто и заходится в кашле, – заткнись, тварь!

Настя устала слушать.

Кто эти люди? Почему никто, кроме неё, их не слышит?

Как-то в минуту примирения, когда между ними снова была нежность и доверие, когда они снова стали близки, она рассказала мужу. Он прислушался, подошел к стене, приложил ухо. Взглянул внимательно на неё. Не поверил.

Проклятые голоса! Алкоголики! Незаконно вселились в чужую квартиру!

Она выходила несколько раз. Свет в окнах не горит. Звонила – дверь не открывают. За дверью тишина.

Стоило ей остаться одной – снова эти голоса.

Как медленно тянется время. Где же Максим? Мишутка заснул так крепко, что она даже не слышит его дыхания. Прислушивается – дышит ли? Не дай бог – с ним случится что-нибудь. Она этого не переживет.

Ничего, ничего не случится. Сейчас придет Максим, она поговорит с ним, она объяснит, что он не должен так поступать.

– Ты, ты во всем виноват! – снова хрипло закаркала за стеной женщина. – Мишутка мой в тюрьме, а ты здесь. Верни мне моего мальчика, проклятый!

– Уйди от меня! Уйди! Убери нож! Настька! Гадина! Настька, Настька! Зачем ты? Убила меня! Вынь нож, вынь! Помогите! Помогите… Настя…

– Вот тебе! Вот тебе, сволочь! За жизнь мою, за Мишутку! Вот тебе… Ты что, Максим, ты что?! Не умирай, не умирай! Не со зла я. Прости меня, дорогой, прости! Максим! Максим!

Нет, не может этого быть. Как в страшном сне. Ей всё это кажется. Из-за неурядиц этих, из-за скандалов. Это просто совпадение. Имена те же. Ну и что? Мало ли людей с одинаковыми именами. Это просто совпадение.

С ними такого никогда не случится. Никогда. Это просто сон! Сон! Нужно проснуться!

Почему никак не рассветет? Почему за окном всё время ночь? Когда же утро? Максим!

Женский голос за стеной снова захрипел:

– Ты виноват… Сын в тюрьме… Сколько крови… Одна я, одна… Это ты, ты во всем виноват… ты виноват…

Застыла ночь. Застыло время. Темнота обступила со всех сторон молодую женщину, сидящую на краю постели.

За стеной сиплый голос монотонно хрипит:

– А ведь я умница, красавица была, школу с золотой медалью закончила, танцевала в школьном ансамбле, парни за мной табуном ходили. А я тебя выбрала.

Лето

Ах, как она ждала этого лета. И пока девчонки в офисе наперебой мечтали о тёплом море, о жёлтом песочке – хорошо бы в Египет, а лучше в Турцию, а Вике вообще повезло – папик расщедрился, везёт в Эмираты! – Даша мечтала о том, как разбудят её ранним утром заполошные петухи, как прошелестит «Здравствуй» задушевная подружка-березка за окном, как закашляется на кухне дед, а бабуля прикрикнет на него, чтобы не курил в доме. И блинами запахнет и жареной картошкой, а впереди долгие летние дни и купание в речке до озноба, и дневной разморенный сон в прохладной избе, и малина у бабушки в огороде, а вечером танцы, и Серёжка пойдёт провожать её, и они будут целоваться до утра, и его губы будут такими нежными и сладкими, как малина.

Как она могла забыть обо всем, и не вспоминать, и не желать этого каждый день, каждую минуту?

Мечтать об отпуске в деревне она начала ещё с Нового года, с той памятной корпоративной вечеринки, на которой Петр, не обращая внимания на Дашу, принялся ухаживать за худосочной блондинкой из отдела внешних сношений, а потом слинял с ней аккурат под бой новогодних курантов. Даша тогда вернулась в свою съемную на троих квартирку, улеглась на диван и разревелась от обиды и разочарования. Так много надежд возлагалось на этот вечер, она уже Светке и Аньке намекнула, что Пётр собирается сделать ей предложение, и, возможно, им придется подыскивать себе другую жилицу, ведь скоро Даше придется переехать в квартиру Петра.

Теперь будут причитать дуэтом, что они её предупреждали. Предупреждали, кто ж спорит? Что Пётр бабник, что поматросит и

бросит. Что не она первая. Не первая, но ведь она-то была уверенна, что последняя. Всё-таки были вместе целый год. И матросил он её как-то с воодушевлением. И жаль было Даше потраченного впустую времени и любви своей растраченной было жаль.