Зухра Сидикова: Тайна

Сейчас он уже и не помнил, с чего все началось.

Сначала это было что-то незаметное, подспудное, скрытое за пеленой обыденности, еле уловимое, почти неощущаемое, вроде назойливой и еще только предчувствуемой зубной боли, что-то неприятное, тревожащее. Он чувствовал чье-то незримое, но все более явственное присутствие, чьи-то взгляды – пристальные, неотступные, чьи-то шаги за спиной – еле слышные, но все более отчетливые.

Он часто останавливался, оборачивался, всматривался в лица прохожих. Но это были равнодушные лица усталых, спешащих по своим делам людей, безразличных ко всему, что не входило в круг их привычных повседневных забот. И только раз среди этой толпы, он отчетливо увидел направленный на него взгляд. Он рванулся к нему, расталкивая прохожих, стараясь не упустить, настичь эти глаза, но вокруг снова были безучастные пустые лица…

Долго потом чудился ему этот взгляд, казалось, что темные, почти черные глаза неотступно следят за ним. Он помнил только эти глаза. Ни лица, ни фигуры восстановить в памяти не удавалось. Это была женщина… Бледное лицо, темные волосы. Но ничего более отчетливого, ясного. Словно во сне, чувствуешь, ощущаешь, но не можешь ухватить руками…

Утро было обычным. Таким же, как и остальные триста шестьдесят четыре, включая выходные, или триста шестьдесят пять, если год – високосный.

Менялся только пейзаж за окном. Сегодня, впрочем, как и вчера, и еще пару месяцев после, в оконной раме - осень. И в это время года лучше всего просыпаться на даче - за окном шелестят березы, подсвеченные мягким сентябрьским солнцем, воздух прохладный и свежий, пахнет вчерашним дождем и влажной травой, и стоит такая тишина, что слышно, как в стекло бьется муха, одуревшая от последнего осеннего тепла.

Но в то осеннее утро Максим проснулся в квартире, оставшейся после родителей, на четвертом этаже пятиэтажки, называемой в городе «профессорским домом», - здесь издавна селились преподаватели местного университета, - втиснувшейся в небольшое пространство между офисными зданиями в самом центре города. За окном раздавался надоедливый лязгающий скрежет трамвая, оглушительно гудели автомобили, небольшой заасфальтированный квадрат перед домом был заставлен машинами, и нескольким чахлым деревцам, высаженным на приютившейся где-то сбоку крошечной детской площадке, явно не хватало воздуха и света, и они пожелтели задолго до наступления осени.

Все-таки права Светлана – нужно переезжать. Но он не находил в себе сил расстаться с привычной и уютной обстановкой родительской квартиры: с ее звуками – скрипом старых половиц, глухим хриплым боем настенных часов, с ее запахами – старых отцовских книг, маминых вязаных салфеток, с этим прохладным полумраком отцовского кабинета, в котором Максим засиживался допоздна, и иногда ему казалось, что сейчас за его спиной скрипнет дверь, и своей шаркающей походкой войдет отец и скажет что-нибудь ободряющее как в детстве…

Нужно на кладбище съездить. Все некогда… Максим вздохнул, выглянул в окно, машины жены на площадке не было. Значит, уехала рано. А может, и не ночевала дома.

Он пошел на кухню. Сварил кофе. Последнее время он часто завтракал один. И, пожалуй, хотя он не желал себе в этом признаваться, это его устраивало. По крайней мере, не нужно мучительно искать тему для разговора. Последнее время он не знал, о чем ему говорить с женой.

Он постоял перед зеркалом, потрогал гладко выбритые щеки, поправил галстук. Нужно ехать в офис, он не любил опаздывать. Точность и пунктуальность – скучные, но необходимые понятия. Внушить подчиненным уважение к дисциплине и порядку способен только личный пример. Бесполезно бороться с опозданиями, если опаздываешь сам.

Нужно ехать, но что-то удерживало его. Нарастающая напряженность последних дней должна принять какое-то новое направление - он чувствовал это особенно сильно в это утро, чувствовал и ждал.

Раздался телефонный звонок. Он рывком снял трубку, приготовившись к тому, что сейчас же, сию минуту разрешит эту напряженность, уничтожит это неудобство, досаждавшее ему столько времени.

В трубке снова молчание…

- Послушайте, - он старался говорить спокойно, не повышая голоса. – Я знаю, что это опять вы! Почему вы преследуете меня? Что вам нужно? Почему вы прячетесь? Я хочу поговорить с вами. Давайте встретимся. Скажите, где и когда… Я хочу…

В трубке раздались короткие гудки.