Мария Поледнякова - Как вырвать киту коренной зуб

– В полвосьмого будет Чаплин. По второй программе.

– Не хочу никакого Чаплина» – закричал Вашек, когда Анна была уже в дверях.

Обернувшись, она увидела, как он прямо из миски отпивает компот.

– Я хочу, чтобы ты сидела дома, как и всякая нормальная мама!

Лицо у него было строптивое, он злобно выплюнул косточку на тарелку.

Когда Карла Валентова уснула с вязаньем пред телевизором, Вашек влез из-под одеяла, на цыпочках подошел к оку и притиснул нос к холодному стеклу. За окном была темная зимняя ночь и ветер в порывах звенел как ледовая музыка.

В понедельник приказом был утвержден состав исполнителей нового балета, сразу же во вторник начались репетиции, а в конце мая должна была состояться премьера «Спартака». Анна обрадовалась, увидев свою фамилию против главной женской роли – Фригии, но радость была уже не та, какую она переживала раньше.

Да, за эти четыре года кое-что изменилось. Когда Анна познакомилась с Индржихом, у нее было такое чувство, что жизнь начинается заново. Она, как и прежде, делала покупки, гладила, стирала, варила, но все вдруг приобрело какой-то особый смысл. Анна даже ухитрилась связать две пары гетр, сплела черно-золотую сетку для волос, отдала сшить себе костюм в мелкую клеточку и крепдешиновую блузку, приучилась вставать на двадцать минут раньше, чтобы перед репетицией принять обильный душ. Она придумывала блюда, которые по четыре часа можно было хранить в театральной уборной, не тратя время на поиск холодильника, пекла печенье с сыром, пирожки с мясом, домашний рулет. Знала, что Индржих отдает предпочтение ее кулинарии не только перед местным буфетом, но и рестораном, где им доводилось ужинать после спектакля.

Однако со временем обязанностей прибавилось. Количество часов, проводимых в театре, резко возросло. Кроме официальных репетиций, Индржих продлевал индивидуальные занятия до четырех и пяти пополудни. А дома ее все чаще донимала своими просьбами Карла Валентова.

– Аничка, не смогли бы вы заскочить на почту, а по дороге домой взять пальто из химчистки?

Отказать ей Анна не могла.

– Аничка, – выглядывала она с балкона на следующий день, – не смогли бы вы сходить за водопроводчиком? У меня течет кран в ванной. Да, а еще мне что-то захотелось свежего салата…

У Анны уже несколько месяцев не текла горячая вода в кухне, но не было времени починить колонку. Она давно перешла на полуфабрикаты и за два месяца не прочитала ни одной книжки. А когда на прошлой неделе у нее испортилась еще и стиральная машина, было уже хоть плачь. В «Овощах» не оказалось никакого салата, не то что свежего, но этого было не понять старой женщине, которой давно отказали ноги и которая представления не имела, что творится в центральных магазинах.

Было без четверти три, когда Анна из душевой вернулась в зал. Она устроилась на паркете в углу у зеркала и полотенцем сушила волосы. Репетиция закончилась, все ушли, только она одна будет продолжать. Анна вынула из корзиночки молоток и точными ударами смягчила пуанты. Она заметила, что розовый чулок снова на подъеме окрасился кровью. Боли она не чувствовала, одну усталость (халат опять придется постирать!). Слышала, как Индржих нетерпеливо прохаживается в другом конце репетиционной. Трико было стянуто с груди, рукава обвязаны вокруг бедер. Увидев его в зеркале, она отметила про себя, какой он сосредоточенный.

– Спартак и Фригия на свободе. – Индржих дал знак помощнику режиссера, чтобы тот усилил звук магнитофона. – Вслушайся! Все это в музыке.

Он подождал, пока Анна закрепит туфли. Смотрел, как она поднимается, как расслабляет колени, как несколько раз прогибается в спине, и повторил пассаж еще раз.

– Итак, внимание. Приготовься.

Анна, опершись о шест, слушала музыку и Индржиха. (Почему это сегодня она никак не может сосредоточиться?) Видела, как Индржих подавал ей знак, чтобы она наклонилась, как бы ушла в себя и снова распрямилась. Разбег и прыжок!

Все было плохо. Анна рассчитала шаги на левую ногу, а Индржих хотел, чтобы она оттолкнулась правой. Помощник прокрутил фразу заново, и все пришлось повторить сначала. Индржих не попытался даже обнять ее.

– Левая, правая, левая, правая! Прыжок! – Голос Индржиха звучал нетерпеливо и раздраженно.

Надо сосредоточиться! – убеждала себя Анна, разбегаясь в третий раз.

Она чувствовала, как Индржих несет ее в напрягшихся руках. Какие крепкие и уверенные у него руки! Изо всех сил пыталась она удержать напряжение в мускулах живота. И вдруг что-то на нее нашло. Зачем, ради чего я здесь? Чтобы когда-нибудь в половине четвертого иметь право упокоиться на двух метрах под землей? Только она это подумала, как сразу же надломилась в поясе, и Индржих спустил ее на пол. Он и не старался скрыть свою злость.