Марк Леви - Каждый хочет любить…

Оторвавшись от кроссворда, Даниэль позволила своим очкам соскользнуть на кончик носа и по очереди оглядела их.

– Не позже часа ночи!

Оба мужчины вскочили и направились к входной двери. Когда они уже готовы были покинуть дом, Даниэль заметила халаты, валявшиеся на ступеньках, и поинтересовалась, не знают ли они слова из шести букв, означающего «большой беспорядок».

На дискотеке было полно народа. Матиаса прижало к бару, куда с трудом пробирался Антуан.

Некое создание, казалось, сошедшее со страниц модного журнала, подняло руку, пытаясь привлечь внимание бармена. Матиас и Антуан обменялись взглядами, но дело выглядело вполне безнадежным. Даже если один из них и набрался бы духу заговорить с ней, грохот музыки свел бы всю затею к нулю. Наконец бармен осведомился у молодой женщины, что она желает выпить.

– Все равно что, лишь бы в стакане был бумажный зонтик, – ответила та.

– Пойдем отсюда? – прокричал Антуан на ухо Матиасу.

– Последний, кто доберется до гардероба, платит за ужин, – отвечал Матиас, безуспешно стараясь перекричать голос Паффа Дэдди.

Им потребовалось почти полчаса, чтобы пересечь зал. Очутившись на улице, Антуан попросил переждать, пока утихнет пронзительный звон у него в голове. Матиас, со своей стороны, почти оглох. Они поймали такси и покатили в направлении клуба, который недавно открылся недалеко от квартала Майфаир.

Перед дверями тянулась длинная очередь. Лондонская золотая молодежь боролась за место. Вышибала заметил Антуана и сделал ему знак, что он может пройти без очереди. Тот, очень гордый, проложил дорогу через толпу, волоча за собой Матиаса.

Когда они добрались до двери, вышибала спросил, а где подростки, которых привел Антуан.

Клуб всегда поощрял тех, кто приходил вместе с родителями.

– Уходим! – немедленно заявил Антуану Матиас.

Еще одно такси, теперь уже в направлении Сохо, где в одном «DJ bouse» намечался концерт в лаундж-стиле. Матиаса водрузили на звуковую колонку, Антуану досталась четверть приставного сиденья… ровно на то время, которое им потребовалось, чтобы переглянуться и двинуться к выходу. Очередной blаск cab повез их к Ист-Энд-Ривер, который на сегодняшний день считался одним из самых модных кварталов.

– Есть хочу, – буркнул Матиас.

– Я знаю один японский ресторанчик неподалеку отсюда.

– Идем куда хочешь, но такси пусть подождет… на всякий случай.

Матиас нашел заведение сногсшибательным. Все сидели вокруг огромной стойки, по которой на движущейся ленте, как на конвейере, перемещались блюда с различными суси и сасими. Никто ничего не заказывал, достаточно было выбрать приглянувшуюся крошечную тарелку, проезжавшую мимо. Попробовав сырого тунца, Матиас спросил, можно ли получить хлеб и кусочек сыра; ответ был тот же, что и на просьбу о вилке.

Он положил свою салфетку на конвейер и вернулся в такси, которое ожидало, припарковавшись во втором ряду.

– Мне казалось, ты голоден? – заметил Антуан, присоединяясь к нему в машине.

– Не до такой степени, чтобы есть окуня пальцами!

По совету водителя, они отправились в « lap dance club». Наконец-то устроившись в удобных креслах, Матиас и Антуан потягивали по четвертому за этот вечер коктейлю, чувствуя, как подступает легкое опьянение.

– Мы слишком мало разговариваем друг с другом, – заявил Антуан, отставляя свой стакан. – Мы каждый вечер ужинаем вместе, но уже почти ничем не делимся.

– Именно из-за таких высказываний я и ушел от своей жены, – отреагировал Матиас.

– Это жена от тебя ушла!

– Ты уже в третий раз смотришь на часы, Антуан; даже если мы и договорились попробовать начать все заново, это не значит, что ты должен действовать из-под палки.

– Ты все еще думаешь о ней?

– Видишь, в этом весь ты: я задаю тебе один вопрос, а ты отвечаешь другим.

– Это чтобы сэкономить время. Я знаю тебя уже тридцать лет, Матиас, и тридцать лет все наши разговоры всегда сводились к твоим делам, так почему сегодня вечером что-то должно измениться?

– А потому, что это ты никогда не желаешь говорить о себе. Ну давай, на спор, скажи мне что-нибудь очень личное, хоть что-нибудь.

У них перед носом танцовщица, казалось, по уши влюбилась в металлический шест, с которым обжималась. Антуан набрал горстку миндаля, пропустил орехи сквозь пальцы и вздохнул.

– Я больше не испытываю желания, Матиас.

– Если ты имеешь в виду девицу у шеста, то могу тебя успокоить: я тоже.

– Пошли отсюда? – взмолился Антуан.