Альфред Андерш - Занзибар, или Последняя причина

Ситуацию спас Крамер, который в этот момент вошел в бар; Франциска сразу узнала его, высокий крепкий человек с белыми волосами, это была та гладкая белизна, которая отличает только бывших блондинов, белыми были и его брови, но особенной бледностью, какой-то отбеленностью отличалось его лицо, очень широкое и словно вырезанное из картона, оно свисало над бесформенным пальто неопределенного цвета; глаза были красноватыми, а губы очень толстыми и красными, глаза и рот напоминали отверстия в маске из папье-маше. Появление Крамера было весьма шумным, потому что в тот момент, когда он показался в двери, кончилась пластинка, и одновременно было слышно, как хлопнула дверь и раздался громкий голос, крикнувший хозяину «Чаю, Бартоломео!»; но Крамер тут же осекся, увидев Патрика; он подошел к нему и сказал:

— Хэлло, О’Мэлли, где же вы были вчера, мне вас не хватало, и Луиджи наверняка тоже!

Он говорил по-немецки, и тем самым исключив обитателей бара из своих отношений с Патриком; Луиджи напряженно следил за его губами, пытаясь понять, в связи с чем Крамер упомянул его имя, однако Патрик не повернулся к нему, он посмотрел на Франциску и сказал:

— Франциска, это ваш соотечественник. Его зовут…

Лицо Камера окаменело, но Патрик уже умолк, словно под действием приказа.

— …впрочем, я не знаю точно, как его зовут, — закончил он недоговоренную фразу.

Вот, значит, из-за чего он привел меня сюда. Крамер присвистнул.

— О, эта дама с вами, — должен признаться, у вас бывают очень оригинальные идеи.

Он вдруг оценил ситуацию, посмотрел на Луиджи, потом на Франциску, оглядел обступивших их мужчин, покачал головой и сказал:

— Ну, тогда пойдемте ужинать. Надеюсь, вы еще не ужинали, О’Мэлли. Вероятно, вы хотите пригласить даму отужинать, не так ли? — Он повернулся к Франциске. — Это совсем не такая плохая идея, как вы, возможно, думаете, жена Бартоломео готовит превосходно, нигде в Венеции вы не сможете поесть так вкусно, как здесь.

Он распоряжался, и все подчинялись, даже Луиджи, к которому Крамер обратился по-итальянски:

— Луиджи, ты будешь есть вместе с нами, надеюсь, вы не против, чтобы мы поужинали все вместе, синьора?

Его красные глаза двигались за прорезями картонной маски, словно пытаясь убедить Франциску: «Вы видите, это единственная возможность спасти положение, и я спасаю его ради вас». Франциска ничего не ответила, она просто встала, а возражать — это уже было дело Патрика, но Патрик не возражал; как странно, он уже не выглядит как маленький черный чертик; втроем они последовали за Крамером, который пошел впереди, через стеклянную дверь, потом по коридору в маленькую столовую, где снова зазвучавший рок-н-ролл воспринимался как далекий ритмический топот. Зато здесь бушевал телевизор — шла рекламная передача перед началом миланской вечерней программы; помещение было пустым, если не считать бородатого молодого человека, который читал книгу и не обращал никакого внимания на шум. Крамер подошел к телевизору и выключил его. Бородатый поднял голову, но ничего не сказал, только кивнул Патрику, Патрика здесь все знают , и, словно вызванная тишиной, из кухни, расположенной возле столовой, вышла хозяйка.

— Мы хотим есть, Джованна, — сказал Крамер, — что у тебя сегодня?

— Manzo bollito [30] Тушеная говядина (итал.). , — ответила женщина, — красный салат и белая фасоль.

— А креветки на закуску? — спросил он.

Она кивнула.

— Parle-t-il français? [31] Он говорит по-французски? (франц.). — спросила Франциска, обращаясь к Патрику, пока Крамер продолжал обсуждать с хозяйкой меню.

— Je ne crois pas [32] Не думаю (франц.). , — ответил Патрик.

Она продолжала говорить по-французски.

— Почему вы не сказали мне, что он в Венеции? Что вы его «видели»? Почему не предупредили, что общаетесь с ним? Что встречаетесь ежедневно?

— Потому что иначе вы бы не пошли со мной, — сказал Патрик. Он сказал это ничего не подчеркивая, просто констатируя.

Она молчала, вопрошающе глядя на него.

— Можете спокойно говорить по-французски, — сказал Крамер по-немецки, — я не понимаю ни слова. — Он сделал паузу и продолжил: — Но если вы сообщите этой даме слишком много сведений обо мне, О’Мэлли, это может иметь для вас самые неприятные последствия.

— Вы слышали? — воскликнула Франциска. Ни секунды не колеблясь, она обратилась к Крамеру, — Я знаю о вас почти все, Крамер.

Патрик в ужасе коснулся ее руки, Крамер же только удостоил ее взгляда. Через несколько секунд он сказал: