Мирко Благович - Futurum comminutivae, или Сокрушающие грядущее (СИ)

Созвонившись с девчонками из отдела операционного обслуживания, ровно в полдень, как и договаривались, я неспешно подкатил к банку. Припарковав машину, я не торопясь вышел и, хлопнув дверью, направился ко входу офиса.

– Ой, вы знаете, а вашего специалиста Юлию срочно вызвал руководитель отдела, – слегка виновато, как будто оправдываясь, встретила меня девушка из соседнего кабинета. – Но это ненадолго, минут пять – десять, не больше…

– Не беспокойтесь, пожалуйста. Ничего страшного, – махнув рукой, успокоил я девушку. – Я не тороплюсь.

– Вы присаживайтесь, будьте добры, вот сюда, на диванчик, я вам сейчас чай или кофе приготовлю. Что вы больше предпочитаете? Чай, кофе, с сахаром, с молоком, без ничего?

– Огромное спасибо, – я был польщён. – Пожалуй, я на улице подожду. Чем сидеть в офисе, лучше немного прогуляюсь. Зимой ещё в коробках насидеться успеем.

– Я с вами вполне согласна, – улыбнулась девушка. – Когда Юлия освободится, она вас позовёт.

– Благодарю. Я буду неподалёку, в городском сквере.

Я вышел на улицу и направился к пожелтевшему скверу. Завернул на аллейку, углубился в парк. Погода действительно стояла обалденная. Иду, бреду, гуляю, мечтаю. Под ногами – шелест опавших листьев. Сухие листочки, затейливо кувыркаясь меж веток, кружат в воздухе очаровательный вальс, укрывают аллею жёлтым ковром. Огненные, красновато-оранжевые, бордовые, а где и чайные, и бурые, и палевые лоскутки… Ностальгия. Как всё-таки здорово ступать в пламень листвы, бесцельно шуршать ею, вдыхать терпкий, едва горьковатый запах увядающей Природы! Вновь вспомнилось детство, тихий старый парк у нашей пятиэтажки, поскрипывающие деревянные качели-лодочки, пьянящий аромат пожухлых кленовых листьев. Взгрустнулось по прошлому. Сколько лет улетело в тёплые края, и они уже не вернутся, как журавлики по весне.

Прогуливаюсь потихонечку, и размышляю: «Сейчас расквитаюсь с делами, нужно будет кумушкину звякнуть. Соберёмся у него, грибов на углях запечём или картошечки в кожушка́х. Приход осени отпразднуем. А пока будут прогорать дровишки в мангале, насобираем граблями кучу листвы в саду, устроим детишкам огненно-багряный листопад! То-то повеселимся! Да и Мишутка тоже спрашивал, когда, мол, к куму в гости поедем. Соскучился за крёстным. Вот всегда мы так с Иванычем! То чуть ли не ежедневно созваниваемся, а то за месяц – ни разу. Наверняка уже месяц прошёл. Хотя, – тут же вспомнил я, – он, вроде бы, с Ленкой в лес собирался рвануть. В отпуск. Наконец-то женщина ему по душе встретилась, добрая, любящая, внимательная. Живут вместе уже почти год. Может, распишутся скоро? Отличненько! Ещё одним холостяком в Пространстве убудет! Неплохо было бы на свадебке у кумушкина гульнуть. Решено. Сейчас расквитаюсь с бумажками, обязательно перезвоню!»

Словно читая мои мысли, во внутреннем кармане пиджака взвизгнула тревожная полифония мобильника. Порывшись в кармане, я выудил телефон. Смотрю, а там входящий – «Кумушкин». Ну, думаю, телепатическая связь! Не зря мы с Иванычем лучшие друзья и кумовья! Вот и не верь после этого в мысли на расстоянии. Я натиснул зелёную кнопочку, и давай в трубку радостно:

– Ку-у-умэ! Здорово, бэшкэ́тнык! А я как раз о тебе и вспоминаю. Дай, думаю, перезвоню, а то энтот оболтус совсем меня с Олюшкой забросил! Что есть кум, что нет его вовсе…

Трубка на секунду притихла, а затем я услышал какие-то всхлипывания. Что такое? Ничего не пойму.

– Ку-у-ум! – продолжал щебетать я. – Ты чего там булькаешь? Ты меня вообще слышишь? Связь есть? Ты где, в лесу, что ли? На опушке дремучей дубравы, гы-гы, Ленусика замуж заманиваешь?

А в ответ, слышу, опять какие-то всхлипывания. И вдруг, совсем неожиданно, в трубке прозвучал женский голос – голос Ленки – тихий гортанный стон, срывающийся на рыдания:

– Виталь, привет. Это… не кум. Это… Лена.

Мне сразу стало как-то нехорошо.

– Ленчик, приветик, – выдавив скупое приветствие, насторожился я. – Ты что, плачешь, что ли? Что-то случилось? А где кумушкин? Вы в пансионате? Почему ты звонишь с его телефона?

Я забрасывал Ленку вопросами, не давая вставить ей ни единого слова.

– Виталик, тут горе такое…

Не дослушав её до конца, словно пытаясь предупредить что-то непоправимое, я самоуверенно перебил:

– Лен, да какое там горе! Что у вас стряслось-то? Успокойся, не плачь. Ну, пожалуйста. Не плачь! Вы уже вернулись? Вы дома? Проблемы? Зови кумушкина. Порешаем любую тему, не вопрос!

То, что я услышал, разом выбило почву из-под ног: