Ксения Спынь - Чернее, чем тени

— Ну а ты-то, Китти? — он широко ухмыляется. — Ты-то сама? Милая девочка Китти Башева… У Китти Башевой всегда идеальная репутация. Правда, сама по себе она ничего не представляет. Зато у всех на хорошем счету. Вот такой ты и останешься. Только будешь на хорошем счету уже у других.

Китти улыбается самыми краешками губ — то ли подавляемый смех, то ли скрытое «Как же ты меня бесишь, человек, а дать в морду воспитание не позволяет».

— А вам не кажется, господин Шержведичев, что тактика маскировки иногда работает лучше? И что вам, может быть, имело бы смысл что-нибудь у меня позаимствовать?

Феликс отворачивается к окну.

— Бред.

Китти поворачивает голову и смотрит в ту же сторону.

— Ну, может, и бред.

Картинка размылась, стала нечёткой, и Лаванда почувствовала, что падает куда-то, покидая это место. Перед глазами у неё промелькнул железный сад, где в панике метались птицы, улетая от огненных стрел, что метало страшное солнце-колесо.

Ещё момент — и всё сменилось знакомым подземным коридором. Да… Она уже была здесь.

Феликс двигался сквозь сплетённый лабиринт коридоров, пробираясь в сердце главного штаба связи с населением.

Где-то завывала сигнализация, потревоженная несанкционированным вторжением, но никто почему-то не прибегал на её зов ловить чужака. Люди здесь были — Феликс слышал их за стенками — но, очевидно, их дела казались им поважнее. Часть ламп не горела вовсе, в других же местах включилось красное или зелёное освещение. Феликс не знал, зачем это. Из больших круглых динамиков по углам то и дело хрипло доносилось: «Опасность на Малой решёточной», «Опасность на Малой решёточной ликвидирована», «Опасность на Речной», «Опасность на Речной ликвидирована», «Опасность на Северном обходном тракте», «Укрепить Северный обходной тракт пока не удаётся»…

Он не знал даже, что это за «опасности» — стараются ли там проплаченные провокаторы или всё же Гречаеву (или кому-то ещё) удалось где-то собрать больше полутора десятка человек. Феликс ведь только сказал им придержать штабную охрану и, если не получится, то двигаться дальше без него. (Ну, то есть как, сказал — прокричал напоследок). Сам он хотел…

Да ничего он конкретно не хотел сделать. Мелькнула мысль, что, может быть, удастся лично выйти в прямой эфир — теле или радио, какой-нибудь, неважно. Как это осуществить, Феликс был совершенно не в курсе: он только знал, что отсюда выходят все «послания к народу», новости, срочные оповещения и что на штаб завязаны все государственные СМИ. Может быть, Лаванда в чём-то и права: если обратиться к людям напрямую, с экранов их телевизоров, из динамиков их приёмников…

Но пока Феликс не подходил к этим планам впритык: он только бежал, бежал, не останавливаясь, в поисках чего-то, что могло бы сейчас оказаться полезным.

Впереди показалась открытая дверь. Недолго думая, он проскочил в неё и обнаружил вокруг помещение, смахивающее на студию. У стены стоял пульт управления с множеством каких-то кнопок и тумблеров, вспыхивали и снова гасли маленькие огоньки.

Из коридора приглушённо неслось: «Прорыв на Северном обходном тракте», «Прорыв на Северном обходном тракте частично ликвидирован», «Попытки активности на Главной площади подавлены»…

Главная площадь! Ну ничего себе. Если это действительно свои, то молодцы же они.

Феликсу очень захотелось быть там, с ними, в самом эпицентре событий. В конце концов, он же должен там заправлять сейчас, он взял на себя командование… Но нет, надо попытаться здесь — возможно, это даже лучше и действеннее всего остального и здесь должно быть самое важное, хоть кажется сначала и по-другому. Если получится…

Он шагнул к пульту. Было неясно, что делать с этой махиной, как тут всё работает, что и чем включается. Феликс попробовал щёлкнуть наугад случайный рычажок — раздался громкий скрежещущий шум, гулко крикнула сигнализация. Он тут же выключил и попробовал иначе — ещё и ещё. От какой-то кнопки вспыхнул невидимый до того экран над приборной панелью, по нему замельтешило неразборчивое, в помехах изображение.

Похоже, сюда передавался текущий выпуск новостей. Вот чем занимались, наверно, люди, оставшиеся в штабе: надо должным образом оповестить население, когда в городе творится что-то неладное, а то вдруг поймут слишком правильно — как не поняли в своё время несчастного скульптора Цапеля с его воительницей и мантикорой (впрочем, власти его поняли отлично).