Ксения Спынь - Дальний свет

Обе ушли за грань полумрака — за пределы видимого мира. Феликс однако слышал их голоса — негромко и почти без слов, но слышал. Он приблизился к куче бетона, за которой они теперь должны были быть, осторожно, по возможности скрываясь, двинулся к дальнему её краю.

Да, так и есть — вольно или невольно они проделали тот же маршрут, только с другой стороны. Теперь Феликс стоял в нескольких шагах и мог хорошо всё видеть в промежутки между бетонными блоками. Те же, хотелось думать, достаточно его заслоняли.

— Во-первых, успокойся, — Китти, поддерживая, прихватила Сибиллу за плечи. — Успокойся, или я не смогу с тобой разговаривать.

Та, хоть и не переменила поникшей позы, но кивнула.

— Что именно ты видела? Кого? Где?

— Они по всему городу, Китти, — Сибилла говорила невнятно и торопливо. — У них ринордийские номера… Их никогда тут столько не бывало! Я думаю… думаю, это они из-за вас.

— Тебя вызывали? Что-нибудь спрашивали?

— Н-нет…

— Тогда почему ты решила, что это они?

— Это они, — уверенно закачала головой Сибилла. — Ты бы тоже поняла, если бы увидела. Я наблюдала за ними: они ездят везде, переговариваются с начальством из столицы… как будто ищут что-то. Но не могут найти.

— Как интересно: они ещё не могут, а ты уже знаешь, где я, — пробормотала Китти.

— Ты что, думаешь… — ошеломлённо начала Сибилла. — Да нет же! Я просто чувствую, где ты. Помнишь, я говорила?

— Помню, — кивнула Китти.

— Ты мне не веришь, да?

— Хотелось бы. Но пойми меня правильно, я не имею сейчас права никому доверять.

— Да, я понимаю… Но кстати, если вам теперь некуда, вы могли бы остановиться у меня. Я сейчас одна здесь, и места было бы много… Вам ведь некуда?

Китти не ответила.

— Этот дом снесли уже давно. Тогда многое сносили, его сначала хотели ремонтировать, но никто не стал. А больше… больше тут почти ничего нет.

— Спасибо, Сибилла. Но нам с тобой и впрямь лучше держаться подальше. Для обоюдной безопасности.

Та примолкла на минуту.

— Но тогда в городе только одно место, где вы можете остановиться. Его называют «ящиком»… Это на северной окраине.

— Ящиком, — повторила Китти.

— Ты не можешь его помнить, оно не так давно появилось. Тогда мне искать вас там?

— Не надо, — прервала Китти. — Если что, я сама найду тебя.

Сибилла неуверенно кивнула.

— Да, и ещё. Если вдруг кто-то из них спросит: ты меня не знаешь.

— Но мы же…

— Учились вместе, это ничего не значит. Могла и не запомнить. Так, была какая-то замухрышка, кажется, звали Китти. Кто, что — не знаю. Так, договорились?

Сибилла потупилась и вроде бы ещё раз неохотно кивнула.

Феликс успел вернуться на своё законное место и принять вид самого невинного и неосведомлённого человека, пока они прощались, но это оказалось без необходимости. Сибилла ушла сквозь потёмки, и Китти вернулась одна.

— Ну так что, я так понимаю, мы в «ящик»? — промурлыкал Феликс, пока они шагали к машине. — Или ты ей настолько не доверяешь, что сразу в другой город?

— Подслушивать нехорошо, — невозмутимо заметила Китти.

— Да ладно, — он небрежно отмахнулся. — Как будто ты не знала, что я там.

— Догадывалась, — она кивнула, открыла дверцу автомобиля. — Поедем. Посмотрим хотя бы, что это за «ящик». Оценить обстановку, думаю, сможем и на расстоянии.

Это была давняя книга с красивыми картинками в тонах охры и сепии, названия Лаванда не помнила. Смутно всплывало что-то про потоп и про город, это в середине, и, кажется, про каких-то птиц… Но ярче всего сохранилась картинка на всю страницу, почти в самом конце: вишнёвое дерево на опушке леса.

Не пришлось и особо трудиться: чёрный зверь провёл её по тропам так быстро, как не сумел бы ни один другой проводник. Он всё крутился поблизости, не сводя настороженных жёлтых глаз, будто хотел понять побыстрей, что она собирается делать дальше и не зря ли он показал ей это место.

Трава мягко легла под ноги, словно давно ожидала и приглашала теперь: пройдём же, пройдём же, добро пожаловать. Глухо зашуршали старые скрюченные вязы: внезапное пришествие потревожило их, и они были недовольны. Они отжили много и стали немощнее, а потому только воображали, что угрожают, размахивая сучьями-руками.

Лаванда сделала знак, подождала, когда лес поймёт и успокоится. Ворчание превратилось в тихий шелест, среди него один голос звучал более полно, будто весь был напитан соком и жизнью. Молодая вишня стояла сама, отдельно от других деревьев и плодоносила большими тёмно-красными ягодами. Они проступали из теней густой листвы и даже, казалось, кидали отсвет на кору. По её бороздам вниз, к корням сбегали красные струи и исчезали в почве.