Кайя Асмодей - Дневник интриганки

Не поверила лучшей подруге, думала, врет мне, что аноним послал признание Максиму. Думала, Кира с Яной врут про какую-то Карину нарочно. Да, да, да! Кругом была одна ложь, но сеяли ее совсем не те, от кого я этого ждала!

Я перевернула страницу. Дневник закончился, но чужой рукой, уж почерк Лии я успела научиться расшифровывать, и другими чернилами было написано: «Не за что, тупорогая корова! Надеюсь, ты распорядишься им правильно! ПМ и ИП».

У меня сердце ухнуло вниз, словно от воздушного толчка в зоне турбулентности.

Лия мне вовсе не дарила свой дневник, чтобы отблагодарить или посмеяться надо мной, ей дела не было до меня и моего отъезда. А я верила про занятость. Конечно. Она получила все, что ей было нужно, и занималась своими делами. Дневник выкрала у нее Кира, а Вову она взяла в союзники. Похоже, он не смирился так просто с тем, что Лия бросила его и использовала в качестве идеального прикрытия.

Но почему эти двое не оставили себе дневник? Зачем прислали мне? Что мне с ним делать? Если я, подобно побитой собаке, хочу лишь одного – забраться в будку и тихо скулить.

Я захлопнула дневник. Это не для меня. В чем-то птица Феникс права, мы с ней птицы разного полета. Я не восстану из пепла, я не расправлю крылья и не полечу, ходить по земле, стать прежней, полюбить себя заново, дорожить теми, кто ценил меня без позолоченных крыльев, – вот моя судьба!

И все-таки я плакала. По этим проклятым крыльям, вырванным жестоко, с мясом, оставив кровоточащую рану. Я оплакивала свою любовь, подаренную людям, которые взамен мне предложили красиво упакованную ложь.

Самолет приземлился в аэропорту Астрахани. Меньше чем через час я увижу Таню, которая со своей мамой обещала меня встретить.

Я впервые за весь полет повернулась к сидящей рядом женщине. Она участливо взглянула на меня и спросила:

– Боитесь летать?

Я вытерла ладонями мокрое от слез лицо и тихо промолвила:

– Полеты – не для меня.

Моя мама вернулась из Англии через три месяца. Я все еще жила с семьей Тани у нее на даче в большом, но ветхом деревянном доме. До начала учебного года оставалось всего несколько дней.

Мы сидели с Таней в гамаке, она листала журнал мод и перекидывалась эсэмэсками с Максом, а я читала дневники Кафки. От моды, понятно, меня воротило. Таня знала, я ей все рассказала без утайки. Она приняла меня оплеванную, разрушенную и униженную. Я плакала, она утешала, я, точно змея, шипела, проклиная своих врагов, Таня терпела меня. Ее дружба грела меня, никак не способную согреться после месяцев в северном городе. Но здесь, на солнышке, в кругу добрых ко мне людей я отогрелась и вновь научилась радоваться. Я оборвала всякое общение с теми, кто остался в Петербурге, словно боясь, что любая весточка оттуда, как бактерия, заразит меня. Денис первое время пытался мне писать, но я не отвечала, и он прекратил попытки. Последним его сообщением было: «Я поступил, Теф!» Отец звонил несколько раз, но и с ним я говорить не могла.

Мама с чемоданом зашла в калитку и весело крикнула:

– Девчонки!

Я от неожиданности выронила книгу. Таня хохотала, наблюдая за тем, как я верчусь и запутываюсь в сетке, пока мама с широкой улыбкой шла по тропинке к нам. Исчез ее золотистый загар, она показалась мне необычайно белой. Я наконец выбралась из плена гамака и кинулась в ее объятия.

Мама расцеловала меня и, сжав ладонями мое лицо, запричитала:

– Козленок мой, как ты выросла, как похудела!

– Так, по-твоему, я была толстой? – вскричала я.

Она удивленно вскинула брови, видимо, дивясь, с каких пор меня это волнует, и пробормотала:

– Ну разве самую чуточку! Ты была пухленькой.

Я засмеялась и снова ее обняла.

– Я так соскучилась по тебе. И ужасно хочу домой! – Я посмотрела на ее большой чемодан. – Когда мы поедем? Сегодня вечером? Или уже завтра?

Подошла Таня и пожурила:

– Теф, дай маме хоть с дороги отдохнуть, вот заладила!

Мама обняла Таню и, положив мне руку на плечи, сказала:

– Я привезла из Англии всем подарки! Пойдемте скорее смотреть.

Мой вопрос, когда мы поедем домой, так и остался без ответа. Но я решила и в самом деле не доставать маму. Я понимала, возможно, она еще не выселила жильцов и на это понадобится несколько дней.

После раздачи подарков и обеда мы с мамой вышли в сад. Я предложила сесть в гамак. Мама отказалась, сказала, что лучше постоит, насиделась в самолете и машине. Я забралась в гамак и, весело болтая ногой, покачивалась. Боже! Если бы я только знала, что мама мне должна сказать, никогда бы не согласилась услышать эту новость, лежа в гамаке, сделанном из старой рыболовной сети.